— Ты ведь уже влажная? — спросил он, растягивая губы в улыбке. — Я надеюсь, что ты настолько мокренькая, насколько я тверд, малышка. Иначе, это было бы несправедливо.
Он уверенно лизнул ее палец, заставив дернуться от ощущения. Она помнила его влажный язык, поглаживающий ее клитор, когда он вынуждал ее раскрыть бедра, чтобы добраться до маленького комочка нервов и заставить ее кончить. Сейчас этот комочек плоти раздулся и пульсировал, но Шерра вынудила себя сдержаться и не стонать.
С трудом переводя дух, она облизнула сухие губы, вынуждая себя не закрывать глаза, чтобы не пропустить ни единого его движения. Она не перенесет, если эта пытка будет длиться дольше. Его прикосновения мучили. Доставляли мучительное удовольствие, делая ее беспомощной, неспособной сопротивляться.
— Мы должны остановиться. — Шерра еле смогла выдавить из себя слова. Она едва была способна дышать.
Голод напал на нее, наполняя сладостно-горькой болью, которую никогда не утолить. Пусть неосознанно, но она сделала ошибку, подвергая свое тело мукам неудовлетворенности. Она не поступит с Кейном так же. Он более чем пострадал из-за того, что посмел попытаться ее спасти.
— Останься со мной здесь, Шерра, — попросил он низким, вибрирующим от потребности голосом. — Позволь мне тебя просто обнять. Я слишком, чертовски слаб, чтобы принудить тебя к чему-либо.
Он бы этого не сделал. Ее голодный взгляд пропутешествовал от его мускулистой груди, через напряженные мышцы живота к его возбужденной длине. Шерра нервно облизнулась. Она такая слабая. Пока Кейн ярился, подкалывал ее на каждом шагу, заставляя ненавидеть саму себя за самообман, она еще могла держать между ними дистанцию. Но этот, более мягкий, более добрый Кейн сделал ее голод намного глубже.
— Черт, малышка, — застонал Кейн. — Я хочу, чтобы ты облизывала меня, а не свои губки. — Он отпустил ее руку прежде, чем она осознала опасность и дернулась назад.
— Нет, я не могу. — Ее язык будто распух, как и железы под ним. Грудь болела, соски болезненно затвердели, упираясь в футболку.
— Конечно, можешь. — Его глаза пылали темной жаждой, когда он уставился на ее грудь, вздымавшуюся при каждом вздохе. — Давай же, детка. Позволь мне снова тебя поцеловать. Я знаю, как сильно ты в этом нуждаешься. Как распух твой маленький, игривый язычок. Я чувствовал, как он пульсировал вокруг моего члена. Давай же, Шерра, ничто не сможет возбудить меня больше, чем уже есть.
Он наклонял ее ближе. Ее разум кричал «Нет!». Но каждая клеточка тела кричала другое. Шерра почувствовала, как рот заполняется сладостью, и испуганно задрожав, резко отстранилась, подсознательно сглатывая мощный вкус гормона.
Она дрожала, понимая, с какой скоростью горячка взорвалась в ней в этот раз. У нее должно было быть больше времени, прежде чем железы выпустят свое содержимое в организм. Больше времени, чтобы подготовиться и удостовериться, что она достаточно далеко от Кейна и не позволит ему пройти через ад, который переживала сама.
— Я должна идти, — она торопливо сползла с постели.
— Нет. — Он облокотился на кровать, сурово глядя на нее. — Ты опять убегаешь, не нужно, Шерра. Позволь мне разделить это с тобой, если не дано ничего другого.
— Ты не понимаешь, — выдавила она, снова сглатывая поток гормонов. — Кейн, ты не все знаешь. И не сможешь понять.
— Я понимаю, что отдам за тебя жизнь, и делал это на протяжении одиннадцати лет, — грубо ответил он. — Ты думаешь, я не прочувствовал на собственной шкуре то, что перенесла Меринас? Ты действительно думаешь, что есть на свете что-то, что заставит меня собрать вещички и уйти? На протяжении всех этих недель я мог трахнуть тебя в любой момент, и мне было бы мало. Тот пустячный гормон, который ты производишь, вряд ли способен сделать все хуже, чем уже есть.
Он понятия не имел, насколько хуже это действительно могло стать.
— Ты сумасшедший, — надрывно выкрикнула она. — Ты думаешь, что это не может стать немного хуже, Кейн? Ты полагаешь, что возбуждение не может стать пыткой, настолько болезненной, что ты с удовольствием бы умер, лишь бы не испытывать это и дальше? — Она смотрела вниз на него, с ожесточенным знанием. — Это может ухудшиться. Еще как. Настолько, что от простого дуновения воздуха ты будешь жаждать секса. Столь болезненно и глубоко, что закричишь в муках, лишь бы трахнуться, зная, что прикосновения лишь одного человека сможешь выдержать. Будешь чувствовать истощение, из-за которого будешь бесполезным в бою, ведь единственное, чего ты будешь хотеть, это трахнуться.
Глаза Кейна расширились, когда он начал осознавать, что она пережила за эти годы. Он побледнел, и Шерра буквально почувствовала, как его собственная кровь яростно закипела при мысли о таком возбуждении.
— Тогда тащи сюда свою задницу, и я тебя трахну, — почти грубо прорычал он. — Ты так же как и я знаешь, Шерра, что это уменьшит твою нужду.
— Ничего это не уменьшит, Кейн. — Ей хотелось закричать от ярости. — Ты не понимаешь? Каждый раз, как Кэллан трахал Меринас, гормон заставлял ее овулировать. Ее тело было подготовлено к зачатию, и она не страдала от возбуждения после. Я не могу забеременеть. И не забеременею. Помнишь?
— Я смог бы обойтись и без описания сексуальной жизни моей сестры, — прорычал он. — И ты не знаешь, верно ли то, о чем ты твердишь, или нет. Все, что у тебя есть, это гипотеза.
— А все, что есть у тебя, это огромный стояк, — глумилась она. — Мы попусту тратим время. Хотя для тебя это станет несколько легче, Кейн. А вот мое тело не получит никакого облегчения.
— Я так не думаю, киса, — сжал зубы Кейн, слезая с постели и неустойчиво становясь на ноги.
Шерра таращилась на почти двухметрового разъяренного, возбужденного мужчину, остановившегося и замершего в недоумении. Его член потемнел, на припухшей, грибовидной головке выступила капля предсемени. Но мужчина закачался, когда успокоительные, которые вколол ему Док, начали действовать. Кейн остановился, шагнул ближе и вновь запнулся.
— Сукин сын, — ругнулся он. — Ненавижу, эти чертовы лекарства.
Инстинктивно Шерра приблизилась, видя намерение Кейна стоять на своем, и готовая к тому, что он, вероятно, шлепнется на задницу. И не то, чтобы она думала, что Кейн этого не заслужил, но если у него разойдутся швы, то пострадает уже ее собственная задница. Док порвет ее на клочки.
Это стало ее первой ошибкой.
Он резко обхватил ее руками, злобное хихиканье сорвалось с его губ прежде, чем она смогла его остановить, и они упали назад, на постель.
— Ох, черт, — мучительно ругнулся он, приземляясь сверху нее, и принимая свой вес здоровым плечом. На его лице при сотрясении появилась мрачная гримаса.
Шерра смерила его хмурым взглядом. Чертов упрямец. Уперся, и стоит на своем, не взирая на здравый смысл.
— Кейн, ты что, совсем спятил? — она сопротивлялась, но он переместился между ее бедрами и прижался возбужденной плотью к ее холмику, заставив ее задохнуться от страсти.
Он на секунду закрыл глаза. Достаточно, но она уже заметила выражение наслаждения в его взоре.
— Ну, и что теперь, большой мальчик? — насмешливо спросила она. Они оба были одеты, и Шерра в любую минуту ожидала, что он провалится в сон.
— Боже, мне с тобой сейчас так хорошо, что я готов умереть прямо здесь и сейчас от удовольствия. — Его голос был хриплым от усталости и грубым от жажды обладания.
Слова врезались в ее сердце. Глаза Шерры закрылись, пока она боролась с собой, пытаясь игнорировать выражение сокрушительного счастья на его лице. Его глаза сузились, превратившись в пылающие угли, когда он вжался бедрами в колыбель ее бедер. Твердая, горячая длина его возбужденной плоти жестко надавила на ее раздутый клитор, заставляя ее задыхаться в собственном экстазе.
— Почувствуй, как хорошо, малышка, — прошептал он, склоняясь к ее лицу и поглаживая языком ее ключицу. — Ты ведь помнишь, Шерра? Помнишь, как горячо и хорошо тебе было в первый раз? Наблюдать, как мой член погружается в твою маленькую киску, было самой эротической вещью, которую я когда-либо видел в своей жизни.