МНЕ КАЖЕТСЯ, ЭТО САМЫЙ ДОЛГИЙ И САМЫЙ ИНТЕРЕСНЫЙ ДЕНЬ В МОЕЙ ЖИЗНИ. НЕСМОТРЯ НИ НА ЧТО. СЕГОДНЯ БЫЛО ТАК МНОГО… НЕОБЫЧНОГО…
(Эй, ты понимаешь, что ты несешь, идиот?..)
ЧЕСТНО. НИКОГДА БЫ НЕ ПОДУМАЛ, ЧТО ТАКОЕ ВОЗМОЖНО. ЕСЛИ БЫ КТО-ТО РАССКАЗАЛ МНЕ, НУ ТАК, ПОД МУХОЙ, Я БЫ ПРОСТО ПОСМЕЯЛСЯ. ВПРОЧЕМ, ОБ ЭТОМ НЕ ГОВОРЯТ ПО ПЬЯНИ. НАВЕРНОЕ, ТАКИЕ ДНИ, МИНУТЫ, СЕКУНДЫ ОСТАЮТСЯ С ТОБОЙ НАВСЕГДА… ЕСЛИ ТЕБЕ УДАЕТСЯ ПЕРЕЖИТЬ ИХ.
ЕСЛИ БЫ Я МОГ, ТО НАПИСАЛ БЫ ОБ ЭТОМ КНИГУ. ПРАВДА, ЕЕ НИКТО БЫ НЕ СТАЛ ЧИТАТЬ. КРОМЕ «ТЕХ САМЫХ»… КОМУ НУЖНЫ ЧУЖИЕ ПРОБЛЕМЫ?
И мне они тоже не нужны. Но мне нужно что-то делать. Я не хочу думать о самоубийстве — я боюсь.
(«Зато все это ТАК романтично», – ехидно напомнил о себе противный голос, мой враг)
К черту романтику.
Берег — высокий и пологий. Вокруг тихо. Я ставлю сумку на землю и оглядываюсь по сторонам. Отлично. Никто не потревожит меня в этом укромном ночном уголке, только волны вяло плещутся у ног. Это — дикий пляж; пирс находится в правой стороне, отсюда видны только его очертания., Бог знает, приходит ли сюда кто-нибудь днем. Вряд ли. Спуска не видно, на склонах густая непроходимая растительность, табличек нет, грязный песок. В конце концов, без разницы. Просто надо где-то похоронить Надю.
Я наклоняюсь к сумке, ощущая при этом идущий изнутри запах свежей крови, перебивающий морскую свежесть. Мой желудок неприятно дергается, к счастью, только один раз. Змейка застегнута лишь до половины, и я смутно вижу часть спины и затылок. Кажется, он покрыт чем-то липким. Да, это кровь. Прости меня, Надя.
Я снимаю джинсы. Вовсе незачем их мочить. Аккуратно складываю на песке, затем подхватываю на грудь сумку, при этом отверстие оказывается почти у самого моего лица, и я, стараясь не дышать, рду прямо в море.
Туда, где тонут корабли и разбиваются надежды.
(Надя-Надежда)
Холодно, ужасно холодно, вода как лед, но другого выхода у меня нет. По коже бегут мурашки, я зажмуриваю глаза. По-прежнему тихо. Я захожу в море по пояс, затем, подумав, делаю еще несколько шагов вперед. Чем глубже, тем лучше.
Я с облегчением отпускаю тяжелую сумку с мертвым телом Нади, и она тут же уходит под воду. Мои руки жутко устали, холод продирает до самых костей. Я разворачиваюсь и насколько возможно быстрым шагом выхожу из воды.
Позади меня раздается тихий всплеск. Я оборачиваюсь, но поверхность воды все так же идеально недвижима. Наверное, течение. Волны трутся мне о щиколотку. Я окончательно выхожу на берег.
Делаю энергичные движения, чтобы согреться, продрогшими руками натягиваю джинсы. Что ж, теперь все. В водной глади плавно мерцает зеркальное отражение половинчатой луны, подсматривающей за мной из-за темных туч. Завтра, наверное, будет дождь.
Как все это забавно — человеческая природа…
(ЕЕ НАЙДУТ. И ТЕБЯ НАЙДУТ. НЕУЖЕЛИ ТЫ ДУМАЕШЬ СПРЯТАТЬСЯ ОТ ОТВЕТСТВЕННОСТИ? – сердито произнес рассудительный голос в моей голове. Но я не стал возражать и отвечать ему, не было сил. Я очень устал. Пусть говорит, если хочет — мне наплевать)
Я отошел подальше от берега и присел на песчаный бугорок, рядом с каким-то дряблым кустарником. Подтянул ноги к груди и обнял их руками, отсутствующим взглядом смотря перед собой, на всю эту ночную панораму. Звук волн успокаивал, задумчивая темнота осторожно качала меня в своей колыбели, как дитя. Мне было это необходимо — посидеть, ни о чем не думая.
Так спокойно.
…
Наверное, я сидел тут не менее получаса. Вряд ли больше. Мне стало лучше. Ничего не изменилось за это время — беззвучным призраком поблескивала луна, мягко шелестели волны, легкий свежий ветерок настойчиво шептал о своих тайнах. Я совсем продрог. Пора возвращаться.
Сначала — в дом Нади.
Обратный путь я проделал в том же бездумном оцепенении, почти ничего не замечая вокруг себя, как полуавтомат.
И голоса – мои внутренние голоса – они тоже молчали.
Очень вежливо с их стороны.
…
Калитка была приоткрыта. Вероятно, это я оставил ее открытой, когда выходил отсюда… с телом Нади. Что я еще наделал в своем бессознательном трансе? Мне предстояло это выяснить.
В окнах, слава богу, не горел свет. Хотя, с другой стороны — еще неизвестно, что больше притягивает грабителей и прочих нехороших личностей: свет или подозрительная темень. Входная дверь, конечно же, была не заперта. Я зашел вовнутрь и нашарил с левой стороны выключатель.
От непривычной яркости я зажмурился. Секундой позже обозрев помещение, я был удивлен. Чисто, прибрано, аккуратно. У камина – туда я глянул первым делом – на полу не было никаких кровавых пятен. Палка была приставлена к стене, а… это поразило меня больше всего — в отверстии камина потрескивало маленькое неуверенное пламя.