– Повернись и иди к двери! – ее голос звучал на грани срыва. («спокойно!», – взмолился я про себя, – «прошу тебя, спокойно…»)
Я медленно развернулся. Очень медленно. Ноги слушались меня с явным трудом. Белая дверь, ведущая внутрь дома, маячила впереди, словно привидение. Первый осторожный шаг получился, точно у танцовщика из какого-то балета, собирающегося вслед за тем грациозно взвиться в воздух. («ТО, ЧТО ПРОИСХОДИТ МЕЖДУ ДВУМЯ ЛЮДЬМИ» , – неожиданно, без всякой связи с происходящим вмешался рассудительный голос, – «ЭТО ВСЕГДА ТАЙНА. ДАЖЕ ЕСЛИ ЭТО ЧТО-ТО.. УБИЙСТВО, НАПРИМЕР, ХОТЯ ТЫ НЕ ХОЧЕШЬ УМИРАТЬ, ТАК?..»)
Все верно. Не хочу. Поэтому я двигался очень плавно, старался двигаться, чтобы у Нади, ступающей за мной и сохраняющей дистанцию в несколько метров не возникло ложного импульса. Все мои силы и мысли были сосредоточены на одном: КАК ОСТАТЬСЯ В ЖИВЫХ. Ужасно, правда? Но почему-то я не чувствовал отвращения к себе. По крайней мере, не сейчас.
И все же когда я протянул руку к двери, чтобы открыть ее, на какую-то страшную долю секунды мне показалось, что она выстрелит мне в спину, и я зажмурился… но грома не последовало.
Какой-то свистящий звук отвлек меня, когда я поворачивал в коридор (дверь осталась широко распахнутой, она даже не скрипнула), и вдруг я понял: это же мое дыхание, я глухо и часто сопел под нос, сам того не замечая. Противный звук. Я попытался умерить шум, исходящий из моей носоглотки, но не очень получилось. Мне было страшно. Я испуган. Мне плохо.
Как я устал от всего этого!..
Надя скомандовала направо, в еще одну дверь. Я вошел и машинально щелкнул выключателем, по левую руку. кабинет. Небольшая комнатка, где помимо двух шкафов и кровати находился столик… столик-подставка, на котором стоял большой бледно-зеленый телефон.
Мне тут же стало ясно, чего хочет Надя… и я вдруг успокоился. Мгновенно, почти без перехода, будто по мановению чьей-то волшебной палочки кровь отлегла от головы, я вдруг обрел иммунитет к волнению и страху. Слишком уж много шоков мне довелось перенести сегодня, в день моего Апокалипсиса…
Я сделал несколько шагов внутрь, на свободное пространство, сзади что-то выкрикнула Надя, но я не понял. Я оглядывался по сторонам без всякого смысла, словно надеясь прочесть на стенах надпись: «Сцена снята. Спасибо за внимание!» Глупо, но это бесцельное блуждание взглядом успокаивало. Надя стояла передо мной с ружьем, но я больше не боялся ее. нет. Я знал, что это не выход.
«Набирай номер, если хочешь жить!..» – наконец, услышал я слова Нади. Она была сердита, но испугана никак не меньше меня. Теперь я это видел. Она плохо выглядела. («Ну да, ты ведь почти убил ее!» – насмешливо вставил тот самый голос) Бледное лицо заострилось, глаза словно жили на нем своей отдельной жизнью; кажется, ей было холодно, но она не дрожала. Она была под действием того наркотика, который зовется эмоциональным подъемом, и нервы Нади, их струнки были натянуты до предела.
Она хочет, чтобы я звонил. Хорошо.
«Какой номер?» – спросил я тихим, сипловатым голосом, который едва узнал – он был мало похож на мой обычный звонкий тон. «В милицию! Давай, я предупреждаю!..»
ОНА МЕНЯ ПРЕДУПРЕЖДАЛА. Как это странно!..
«Да, сейчас», – сказал я без всякого выражения, затем подошел к аппарату, поднял трубку и стал крутить циферблат. Правда, я набрал только цифру «0», после чего одним движением ухватил шнур и с силой выдернул его из розетки. Телефон упал на пол с жалобным звоном.
Лицо Нади дрогнуло, она попятилась назад, стискивая ружье.
«Что ты делаешь?..» – в ее словах сквозило отчаяние.
В ответ я улыбнулся правым уголком рта. Улыбка вышла нехорошая. У меня было такое странное ощущение, будто вместо рта, вместо его правой части, у меня находится зияющая огненная дыра. Она жгла мне щеку. Но я был чудесно спокоен. «Я ли это?..» – мельком подумал я.
«Нет, ты не выстрелишь, Надя», – медленно и отчетливо произнес я, вглядываясь в ее потемневшие вновь глаза, в которых гнев по мере того, как я говорил, постепенно уступал место страху. – «Брось эту штуку, мне надо тебе кое-что объяснить».
С этими словами я двинулся по направлению к ней, протянув вперед правую руку. Я был предельно открыт и беззащитен. Нажми она, пусть инстинктивно, на курок — и я бы валялся на полу рядом со своими разметанными вдребезги кусочками внутренностей. Но откуда-то я совершенно точно знал, что Надя не выстрелит.