Впрочем, солнце не было уже столь ярким и жалящим. Потихоньку подкрадывался вечер.
…
Надя пригласила меня к себе, на дачу!.. Это было так неожиданно, что я поначалу даже растерялся. Оказывается, мама сегодня ушла в гости, и поэтому домик в ее распоряжении. Она спросила, не хочу ли я посмотреть, как она живет. Хочу ли я? Странный вопрос! Хотя, если честно, я не только подрастерялся, но и почувствовал некоторое смущение… Не слишком ли мы торопимся?.. Нет, конечно, вслух я этого не сказал, не мог сказать. С другой стороны, это просто визит вежливости — и я отныне буду знать, как найти Надю, действительно, как она живет. Мне это небезразлично.
Не то, чтобы я колебался. Просто если мы будем там вдвоем, ситуация может потребовать от меня каких-то действий, к которым я, возможно, не готов. Я… не знаю… не уверен. Нет, я рад, но это зудящее неприятное чувство под ложечкой…
Какая чепуха. Я сам не знаю, о чем думаю. Мечты сбываются, я, наверное, понравился хорошей красивой девушке, которая понравилась мне, мы не расстаемся, а идем к ней домой продолжить знакомство, а я… Да, мне немного не по себе, но неужели миллионы парней во всем мире не волновались, когда приглашали своих девушек на свидания? Ты, идиот, (это я себе) понимаешь, надеюсь, что такой шанс может выпасть, быть может, единственный раз в жизни?!..
Я рассердился на себя, и это помогло, придало уверенности. К тому же Надя действует на меня исключительно успокаивающе, расслабляюще.
Удивительно: казалось бы, сколько прошло времени! Я имею в виду, с того момента, как я подошел к незнакомой девушке с вишневой подстилкой и абсолютно без задних мыслей предложил отдыхать вместе. Словно вечность прошла. Я окунулся в новый для меня мир, который притягивает меня все больше и больше. Надя, Надя — моя Надежда!.. Я что, по-настоящему влюбляюсь, что ли, или просто перегрелся на солнышке?
…
Мы поднимались вверх по крутому подъему, и я, как парень, держал Надю за руку, чтобы она не оступилась. Она щебечет, точно пташка, рассказывая мне о своем институте, какая у них сложная учеба. Я слушаю вполуха, потому что сосредоточен на дороге, как бы не наступить на камень – их здесь немало – и не грохнуться. Самому – ничего, но могу еще даму увлечь, а это позор. Но не могу не отметить, что Надя, переодевшись, выглядит потрясающе, еще лучше, чем в купальнике: коротенькая цветастая юбочка в пол-колена и голубенькая на пуговичках блузка выгодно подчеркивают все достоинства ее стройной фигуры. Я просто балдею, поглядывая мельком на нее, на загорелые мускулистые ножки, уверенно шагающие бок о бок со мной. Честное слово, я не верю!.. Но глаза Нади поблескивают в сумерках, как маленькие звездочки, убеждая меня, что это все не сон.
Затем, уже по более ровной дороге, мы идем между протянувшейся с обеих сторон цепочкой группой дачных построек. Редко встречаются каменные, в основном деревенского вида. Я стараюсь запомнить дорогу — бог знает, как мне придется выбираться отсюда вечером! Дома меня, конечно, никто не ждет, и все же…
Надя кажется такой милой, доверчивой, беззаботной… Вот именно этого – беззаботности – мне и не хватает, я не могу не думать, что может быть, я что-то делаю неправильно, хотя, наверняка, глупо об этом думать. Когда я только познакомился с ней, девушкой в синем купальнике, это было полушуткой, игрой, попыткой, теперь же все по-другому. Веселость и легкость на моих устах и лице, но в моем сердце глубоко сидит заноза беспокойства.
Мой отец сказал бы, что это еще более глупо, чем сама глупость.
Я всегда считал своего отца гениальным. На самом деле, как я думаю сейчас, он был просто талантливым человеком, которому не очень повезло в личной жизни. Руки и голова у него лежали ко всему, с ним никогда не бывало скучно. Но почему же он выбрал маму, ту женщину, которая превратила его жизнь в ад, и, пусть не намеренно, едва не уничтожила его, как личность? Его пьянство было вызвано отчаянием. Он не видел выхода, хотя его ум, казалось, мог найти выход из любой ситуации. Наверное, он просто боялся – или не хотел – подключать свой ум по отношению к маме, к их семейной жизни. Не знаю, я видел только то, что видел. Мой отец мог починить любую игрушку, научить меня самым трудным взрослым вещам легко и без напряжения. Но он не мог починить свой брак, не мог научить маму жить по-другому, не как она. Это было так глупо… и так ужасно — смотреть на это, не будучи способным помочь. Признаюсь, я ненавидел свою мать. Ненавидел слепой детской ненавистью, которая не нуждается в объяснениях и формулировках. Она вырастила меня, о да, я думаю, она любила меня, по-своему, как умела. И я тоже… да, тоже любил ее, любил сквозь ненависть. Может быть, этому я также научился от отца…