«ПОЗДРАВЛЯЮ, ТЫ ВЛЮБИЛСЯ!» – сказал все тот же ехидный голос, который я уже слышал перед этим. – «КАКОЙ ИДИОТ! НО РАЗВЕ ТЫ НЕ ЗНАЕШЬ, ЧТО ОНА…»
ШЛЮХА.
ШЛЮХА, ШЛЮХА, ШЛЮХА…
«Замолкни, заткнись!..» – закричал я, прерывая этот противный голос, стукая при этом кулаком об умывальник. К счастью, несильно.
Почему же так больно? Почему все так плохо и больно? Неужели не может испариться куда-то этот день, эта минута, секунда… исчезнуть, чтобы не возвращаться?..
НЕТ, НЕ МОЖЕТ.
«Если ты собрался думать, то думай!..» – приказал я самому себе, стискивая зубы. – «Думай, черт бы тебя побрал!»
Я люблю ее. Вероятно, это так. И боюсь ее. Потому что не понимаю, не знаю, как понять.
Она отдалась мне, фактически готова отдаться. В ПЕРВУЮ ЖЕ НОЧЬ. В первый день нашего знакомства. Так могут поступать только…
(«НЕ НАДО!..»)
Я знаю, есть неписаный кодекс поведения девушки, приличной девушки, и один из его пунктов гласит: «ДАЖЕ ЕСЛИ ТЫ ЛЕННИ ДИ КАПРИО, ЭТА ПЕРВАЯ НОЧЬ НЕ НАША.»
Но я не Ди Каприо. Я… это просто я.
Неужели мы не могли просто обменяться телефонами? Или пройтись вечером вдоль моря, пообщаться? Ведь мы совсем не знаем друг друга, ни она меня, ни…
«НУ ВОТ, УЗНАЕШЬ!» – игриво пообещал тот же противный голос. – «ВЫЕ…И ЕЕ ТУТ, ТОЛЬКО ПО-НАСТОЯЩЕМУ. КОНЧИ ЕЙ В ЕЕ МАЛЕНЬКУЮ КОЛЮЧУЮ ДЫРОЧКУ. И ТЫ ОЧЕНЬ ХОРОШО УЗНАЕШЬ СВОЮ НАДЕЧКУ. ВЕДЬ ТЫ ЖЕ, КАЖЕТСЯ, РОМАНТИК, ДА?.. ОТЛИЧНО! А ПОМНИШЬ, ЧТО ПО ЭТОМУ ПОВОДУ НАПИСАЛИ В ЖУРНАЛЕ: «ВСЕ ЖЕНЩИНЫ ШЛЮХИ ХОТЯ БЫ ПОТОМУ, ЧТО ВСЕ ШЛЮХИ — ЖЕНЩИНЫ!» ИЛИ ОСОБЫ ЛЕГКОГО ПОВЕДЕНИЯ. КАК ТЕБЕ БОЛЬШЕ НРАВИТСЯ?.. ХА-ХА, БЫСТРАЯ ЛЮБОВЬ — ЧИК И ГОТОВО! ТАК РОМАНТИЧНО!... А ПОМНИШЬ ТЫ СВОЕГО ОТЦА?..»
«Помню», – одними губами прошептал я, с ненавистью смотря на собственное отражение. – «Помню…»
Я не забывал о нем, о его жизненном тяжелом уроке ни на одну секунду, ни на одно мгновение. Разве я мог забыть? Папа научил меня всему, что я умею в этой жизни. Я не предам его.
Но, господи, отчего я должен думать об этом сейчас, бередить старую тяжелую рану? При чем тут мой отец?
Моя мать призраком шла по моей жизни, хотя я почти не видел ее с того момента, когда они окончательно разошлись. Но нет, вру, я видел ее — видел в своих снах, тягучих, бесконечных и совершенно неприличных… когда ее материнские ласки вдруг переходили в секс… а я убивал ее, выкалывал глаза кривыми садовыми ножницами, просыпаясь в крике и первым делом осматривал свои руки…
Это были только глупые детские сны, я понимал это даже тогда, когда я вырос, они стали появляться все реже и реже. Мой отец жив, он не спился и не умер в придорожной канаве. Даже стал каким-то там лауреатом. Но он несчастлив. Я знаю это. Как и то, что он часто вспоминает маму… вспоминает с тихой, мягкой грустью. Он все еще любит ее, и будет любить всегда. Он, но не я.
НО ПОЧЕМУ Я ДОЛЖЕН ДУМАТЬ ОБ ЭТОМ СЕЙЧАС… КОГДА ВСЕ ТАК СЛОЖНО И НЕПОНЯТНО?
Моя голова просто раскалывалась надвое. Я устал. Если бы можно было лечь полежать, а затем принять решение… Могу ли я… ПРОСТИТЬ… Надю. Хотя кто я такой, чтобы судить ее? Может быть, виноват я? Может быть, своими действиями или взглядами, я невольно подтолкнул ее… к этому? Но почему вообще кто-то должен быть обязательно ВИНОВАТ?
Потому что у меня жутко болит голова. Потому что мне необходимо как-то поступить. Потому что нельзя вот так бесконечно торчать в туалете над собственной блевотиной, размышляя о том, как все паршиво.
(Наше прошлое бежит за нами, как та дурная собака, которую мы нещадно гоним прочь, а она, цепляясь за ноги, не отходит ни на шаг, доводя нас до умопомрачения.
Я знаю, о чем я говорю.)
«ОЛЕЖИК, ТЫ ГДЕ7 У ТЕБЯ ТАМ ВСЕ НОРМАЛЬНО?..» – я вздрагиваю. Это не голос из моих раздумий. Это Надя, и она зовет меня.
Надо идти.
У меня не было ясного представления, сколько я здесь пробыл. Наверное, минут десять, не меньше. «У тебя просто стресс», – произнес другой внутренний голос, очень спокойный и рассудительный, – «а в стрессовые минуты все люди думают и ощущают мир по-особому, не так, как обычно. Все пройдет.» «А, не все ли равно,» – с каким-то безрассудным отчаянием подумал я. Ватное одурманивающее равнодушие хлынуло в мою душу холодной мерзкой струей, точно кто-то нажал кнопочку на автомате для подачи сиропа.
Я спустил воду в унитазе, закрыл кран и вышел из туалета.
Я прошелся по светлому коридору, первый раз обратив внимание, какие интересные у него расцветки. Бледно-голубовато-зеленые. Я давно заметил: когда с тобой происходит ЧТО-ТО ТАКОЕ, ты словно вжимаешься в себя, уменьшаешься в размерах, а все вокруг становится лишь туманным фоном, которому ты почти не придаешь значение. Важен только ты, и то, что происходит ВНУТРИ ТЕБЯ.