В ночные часы, прослушав передачи из Берлина, Курт все чаще и чаще повторял слова из Апокалипсиса, которые почему-то странным образом связывались у него с обликом Гитлера: «И вышел конь рыжий, и сидящему на нем дано взять мир с земли и чтобы убивали друг друга.»
Истинность этих слов подтверждалась всеми действиями фюрера за последние годы. Страны Западной Европы одна за другой сдавались почти без сопротивления на милость победителя — Германии. И наконец Гитлер начал свое шествие на Россию, как Наполеон двадцатого века.
Война началась для Ефима Ватули неожиданно. Услышал он о ней в четыре часа утра, когда раздался звонок, и хриплый испуганный голос закричал по телефону: война, война!
И сразу же закрутилось такое, что он за свою долгую службу на транспорте видел редко. С наступлением темноты, маскируясь от бомбежек, один за другим в сторону фронта мчались вагоны-теплушки с красноармейцами, грузовые платформы с пушками, танками, автомашинами, с ящиками боеприпасов, продовольствием. Все это было замаскировано зеленым, разрисованным брезентом, ветками, камуфляжной фанерой. Навстречу им, в тыл, спешили поезда с ранеными, с заводским оборудованием, сельскохозяйственной техникой — всем, что нужно было срочно эвакуировать в глубь страны.
Ефим по суткам стоял у будки с зеленым фонариком в руке и порой пробовал сосчитать количество эшелонов, но быстро сбивался и досадливо махал рукой.
«Подкрепление идет солидное, — думал он. — Едет «говядинка», скоро перемелется... Несметную силу двинул Гитлер на Советы, фронт придвинулся уже к Киеву.»
Сколько лет ждал он этого мгновения. Услышал господь его молитву. Звезда великой Германии опять засияет над миром.
А эшелоны все неслись с востока на запад и с запада на восток. Он не успевал за ними следить.
В сегодняшнюю июльскую ночь промчалось через полустанок больше двух десятков составов, а до рассвета было еще далеко. Казалось, один большой поезд движется по дороге, и нет у него ни начала, ни конца.
Проводив очередной эшелон, Ефим вошел в будку, надеясь немного вздремнуть. Но не тут-то было — настенный телефон задребезжал, возвещая о подходе нового эшелона. Опять задрожала будка от стука вагонных колес, зазвенели оконные стекла.
В полночь небо над лесом озарилось от пожара, послышался рев тяжелых бомбардировщиков. Немецкие самолеты бомбили Нежин — крупный железнодорожный и стратегический узел. Земля содрогнулась и застонала от страшных взрывов, вокруг посветлело, деревья и полотно дороги окрасились в розовый цвет.
Ефим застыл у стены будки, глядя на огненный купол неба. Он представлял, какой кромешный ад творится в городе. Сердце его билось в радостном возбуждении.
«Какая силища! Что может устоять перед ней, всемогущей, испепеляющей, обращающей все в прах и тлен? Близок конец Советов, скоро, скоро воцарится здесь великая Германия, призванная самим господом богом иметь власть на всех континентах и материках. Гитлер — это полубог, получеловек, избранный всевышним для великих дел.»
Ватуля размечтался, забыв об усталости. Неожиданно для себя вдруг вспомнил свое детство в Кенигсберге, где он, семилетний, на руках дедушки, потомственного военного, игрался его саблей с позолоченной рукояткой.
— Быть тебе, Курт, генералом, в нашу породу удался, — гордо возвещал дед.
Затем в его памяти ожили люди, с которыми встречался в холодных окопах в прошлую войну, так бесславно окончившуюся для Германии. И вдруг он как бы увидел себя со стороны в рясе послушника в Киево-Печерской лавре. В отдаленном громе бомбовых взрывов ему почудился звон колоколов монастыря, сзывающий богомольцев в пасхальную ночь к заутрене. Все эти люди проходили перед ним безликими, покорными, сливающимися в одну пеструю толпу. Толпа, она всегда безлика, бестолкова и ждет прихода мессии в образе Гитлера, чтобы услышать его голос, увидеть посох в руке, указующий путь к свету.
Нарастающий грохот очередного эшелона, на этот раз из Киева, вернул Ефима к действительности. Паровоз приближался с затемненными фарами. По гулкому дрожанию рельс и тяжелому пыхтению локомотива он узнал могучий «ФД», тянущий тяжелый состав.
Ефим поднял повыше еле заметный зеленый фонарик, пропуская на восток очередной эшелон. На платформах чернели автомашины, тягачи, огромные ящики с неизвестным грузом.