Как и много раз до этого, она пробормотала молитву и прижала руки к поверхности цоколя. Она опустила голову.
Она вспомнила, что когда-то на полу лежали толстые подушки, на которых могли удобно расположиться старейшины храма. А под потолком висели люстры со свечами. Она вспомнила, как бегала между подушками, как одна рука оттаскивала ее от края, а другая защелкивала наручники за ухом. Веди себя хорошо или упадешь, глупый ребенок.
Она помнила шорох шелка о землю; маску короны из лакированного дерева, сверкающую на свету. Голос ее брата. Смех других братьев и сестер, смешавшийся вместе. Все это, и ничего больше.
Ее размышления нарушил шум: грохот, громкий, раскалывающий воздух. Она рывком подняла голову.
"Мина?"
Шум доносился из коридора впереди нее. Северная палата. Если эта глупая девчонка пошла в сторону комнаты заключенных...
Прия подняла руки с цоколя и выскользнула в коридор, в котором было темно, лишь один факел мерцал в бра. На стенах висели каменные рельефы с изображением воюющих якшей, завоевывающих мир с мечами из шипов в шишковатых руках. Краска давно облупилась и потускнела, но изображения все еще были четкими. Мифические храмовые старцы древности стояли рядом с якшами, глядя на нее сквозь маски-короны, безликие, если не считать их открытых грудей, которые были выдолблены, и из них на поле битвы с трупами лились три струи воды.
Заставив себя не колебаться - не задерживаться и не смотреть, впиваясь глазами в рассказы, - Прия проскользнула мимо них, бесшумно ступая босыми ногами по земле.
Внезапно она остановилась. Пол был влажным, но не от дождя. Потолок и стены здесь были закрыты. Она опустилась на колени. Потрогала жидкость и поднесла пальцы к лицу. Вино.
Близко - очень близко - послышались приглушенные рыдания.
Прия повернула голову.
Стена справа от нее была решетчатой, с перфорацией в форме цветов. Сквозь нее Прия увидела ткань, тяжелые шелковые занавески, колышущиеся на ветру, частично сорванные с крючков. На земле стоял металлический кувшин - источник пролитого вина. Она наклонилась ближе...
И встретилась с глазами женщины.
На мгновение Прия не поняла, где она находится. Она была в своем собственном прошлом. Она смотрела на другую дочь храма, распростертую на полу перед ней. Она смотрела на свои собственные призраки, ставшие плотью.
Широкие темные глаза. Белки налились кровью от плача. Брови густые и дугообразные, кожа бледного тикового цвета. Рыдания стихли, и Прия услышала дыхание женщины: ритм стаккато, хриплый и болезненный.
Это дыхание вернуло Прию к жизни. Она снова оказалась в своей шкуре, дрожа на коленях.
Пленница. Она смотрела на пленницу. Сестра императора. Принцессу.
Этого не должно было произойти. Узник должен был спать.
Но решетчатая стена - эта решетчатая стена - находилась в коридоре, куда по праву не должна была входить ни одна служанка. Никому не пришло в голову загородить решетку чем-то большим, чем простая занавеска; никто не подумал, что такое может случиться.
Оглянись, подумала Прия. Оглянись.
Она должна была опустить взгляд. Она должна была поклониться. Вместо этого она, не мигая, смотрела в эти глаза. Она смотрела и задерживала дыхание внутри себя, тугое ядро, которое грозило разорваться о ребра. Она была как птица, прижатая к крылу. Полет был ей не по силам.
Пленница посмотрела в ответ. Она лежала на полу, опираясь на локти, ее волосы лежали диким темным занавесом. Вино окрасило ее бледное сари в красный цвет. Все еще не сводя с Прии глаз, она наклонилась вперед.
"Ты настоящая?" Низкий голос, осторожно приглушенный, чтобы не привлечь внимания, и грубый от плача. "Говори. Я должна быть уверена".
Рот Прии приоткрылся. С ее губ не слетело ни звука. Она хотела спросить то же самое в ответ.
Пленница сглотнула. Прия услышала щелчок в горле; увидела, как она наклонила голову, глядя на Прию с выражением, которое Прия не могла надеяться понять.
"Значит, настоящая". Ее глаза были окрашены в красный цвет. "Хорошо".
"Пожалуйста", - снова прошептала Прия. "Прости меня. Принцесса."
Она вскочила на ноги. Склонила голову, руки сцепила перед собой. А потом повернулась и убежала.
Она ничего не слышала позади себя. Только отсутствие плача. Только хриплое дыхание принцессы, исчезающее в безмолвной пустоте ночи.
Она помчалась обратно к тривени.
В центре комнаты, на низком постаменте, сидела Мина. Она стояла спиной к Прие, но при ее приближении повернулась. Она моргнула и посмотрела на нее. На ее щеках были следы от слез.
"Прия?"
"Тебя здесь не должно быть".
"Я просто прибиралась", - сказала Мина, и это была такая очевидная ложь, что Прия могла только смотреть на нее с открытым ртом в течение мгновения.
"Ложись".
"Я просто..."
"Слезай оттуда", - повторила она. И затем, поскольку ее язык и сердце иногда были предательскими, она сказала: "Это не для тебя".
Мина слезла вниз. Она скрестила руки перед собой и стала похожа на провинившегося ребенка.
"Ты знаешь, как близко ты находишься от покоев принцессы?" спросила Прия, пошатнувшись, ее сердце заколотилось так, что голос внезапно задрожал. "Ты знаешь, в какую беду мы можем попасть, если принцесса услышит нас? Или, не дай бог, леди Прамила обнаружит нас здесь? У нас одна работа: Мы приходим сюда в темноте, убираемся, готовим еду и уходим до рассвета. Мы не беспокоим пленницу. Мы не позволяем ей знать о нашем существовании. Таков приказ регента, и мы повинуемся, ты понимаешь?"
"Мне очень жаль", - растроганно сказала Мина. "Пожалуйста, не говори Гаури".
"Не скажу". Она схватила Мину за руку. "Подумай о дополнительных деньгах, которые ты получишь за эту работу, и веди себя хорошо в следующий раз, хорошо? Подумай о своем будущем. А теперь пойдем. Мы возвращаемся к работе".
Они оставили тривени позади.
ПРИЯ
Когда служанки спустились с Хираны и вернулись в махал, было уже раннее утро. Биллу приготовил для них тарелку с едой, и они разделили между собой роти и соленья. Гаури быстро извинилась, заявив, что ей нужен отдых.
"Нам тоже надо отдохнуть", - сказала Сима, промакивая роти остатками ароматного масла и рассола. Прия открыла рот, но Сима подняла палец вверх, чтобы остановить ее. "Не говори, пока не закончишь есть, При, пожалуйста".
Прия закатила глаза и проглотила полный рот еды, запив ее глотком воды, а затем сказала: "Я еще не устала".
"Что ты собираешься делать?"
"Я пойду во фруктовый сад", - сказала она. "Биллу", - позвала она, и повар отвернулся от огромной кучи лука, в которой он ковырялся. "Я иду во фруктовый сад, так что если хочешь, чтобы я отнес что-нибудь мальчикам...?"