На лице Малини мелькнуло выражение, слишком быстрое, чтобы его расшифровать. "Прия, что бы ты ни думала, ты ошибаешься".
"Прамила сказала мне не доверять тебе. Она сказала мне, что ты заставляешь людей любить тебя. Что ты манипулируешь людьми".
Малини ничего не сказала.
"Ты зря тратишь на меня свою энергию", - сказала Прия. "Я не способна на то, чего ты хочешь".
"Ты способна", - сказала Малини. "Пожалуйста, Прия. Если кто и может помочь мне сбежать из Хираны, так это ты. Нет никого, кроме тебя".
"Конечно, ты думаешь, что я могу", - с горечью сказала Прия. "Ты видела меня, в конце концов, с Миной. Ты видела, как я убила ее, и ты даже не выглядела испуганной. Разве ты не знаешь, что должна бояться меня? Разве ты не знаешь, как легко я могу убить тебя?" В ответ она крепче сжала руки Малини, удерживая ее. "У меня так много причин ненавидеть тебя. Ты, с твоей императорской кровью, с твоим отцом и братьями, которые были счастливы видеть, как детей храма Ахираньи сваливают на костер и сжигают". Прия удивилась яду, прозвучавшему в ее голосе, и тому, как жар приливает к поверхности ее кожи, яростный и колючий. "У меня нет причин помогать ребенку императорской семьи, которая приказала убить мою собственную семью. Я могу сломать тебе шею, здесь и сейчас, и ты не сможешь меня остановить. Я могу сбросить тебя с Хираны. Если ты думаешь, что у меня хватит сил убить всех стражников, то знай, что я могу так же легко покончить с твоей жизнью и освободить себя".
"Я не боюсь смерти от твоей руки", - сказала Малини.
"И почему же?"
Часть уязвимости исчезла с лица Малини. Ушла.
"В ту ночь, когда ты увидела меня, в моей комнате, на земле - я убедила Прамилу оставить вино у меня. Я была мила с ней. Милой, ласковой. В течение нескольких дней. Ты знаешь, как это бывает. Она оставила вино. А я пила, и пила, и пила. Я взвешивала свой выбор. Я думала: либо я заболею настолько, что ей придется обратиться за помощью, что даст мне доступ к лекарю, которого я смогу умолять о помощи, чтобы выбраться из этой тюрьмы, либо я просто умру". Голос Малини слегка дрожал. "Но потом мне стало страшно, и я выплеснула вино на пол. Я больше не знала, что реально. И я не хотела умирать в луже собственной рвоты, в конце концов".
И тогда, поняла Прия, появилась она. Она вспомнила глаза Малини в темноте. Ее хриплый голос, ее слова: "Ты настоящая?" - с содроганием.
"Это тебя беспокоит?" спросила Малини. Ее голос стал тверже. "Ты мне нравишься, Прия. Но я боюсь, что у меня уже нет времени на то, чтобы деликатничать в наших отношениях. Если генерал Викрам мертв - кто знает, куда мой брат отправит меня дальше, или что со мной станет?".
Между ними не было никакого расстояния, и все же Малини сделала шаг вперед, вырвав свои руки из рук Прии. Она прикоснулась кончиками пальцев к подбородку Прии, так близко ко рту Прии, ее пальцы были теплыми и твердыми, их невозможно было игнорировать.
"Убей меня или спаси меня", - пробормотала Малини. "Но сделай что-нибудь, Прия. Мой брат хочет, чтобы я сгинула здесь, или умоляет его о святости погребения, но я не сделаю этого. Я ничего не смогла сделать, чтобы изменить свои обстоятельства, кроме как заполучить тебя, так что, пожалуйста, сделай мне доброе дело - прекрати мои страдания, так или иначе. Конечно, ты достаточно гуманна для этого".
Прия вырвалась из рук Малини.
"Если ты кому-нибудь расскажешь о том, кто я такая, - сердито сказала Прия, - я сама волью тебе в глотку яд цветка-иглы".
"Я никогда, - сказала Малини, - не угрожала никому рассказать твои секреты, Прия".
"Ты ничего не знаешь о моих секретах".
"Ты знаешь, что я знаю".
"Мне не стыдно, что я хочу тебя", - промолвила Прия, хотя ей было стыдно, что она хочет Малини, потому что это делало ее глупой, одержимой любовью тварью, непригодной для выполнения задачи, которую поставила перед ней сестра. Неудачницей. "Но мне не нравится, что ты используешь мои желания против меня, и я больше не позволю тебе этого делать. Говори кому хочешь, что я хочу тебя. Но если ты будешь говорить о том, что ты думаешь обо мне..."
"Я же сказала тебе", - вклинилась Малини. "Я не угрожала раскрыть тебя. Я давно могла бы это сделать, но не сделала. И не буду".
Из горла Прии вырвался сдавленный смех. "Как великодушно с твоей стороны! Но ты хочешь, чтобы я была на твоей стороне, не так ли? Без меня у тебя здесь никого нет. Никого".
Малини ничего на это не ответила. Ранимость исчезла с ее лица, и теперь ее выражение было почти нечитаемым.
"Прячься здесь от Прамилы, если хочешь", - добавила Прия, поворачиваясь. "Я не собираюсь тебе помогать".
"Неужели ты осуждаешь меня за то, что я делаю то, что мне нужно, чтобы выжить?" спросила Малини. Когда Прия не ответила, Малини быстро сказала: "Мы можем заключить сделку, ты и я. Есть и другие вещи, которые я могу предложить тебе в обмен на твою помощь".
Прия остановилась. Повернулась назад. "Например? У тебя ничего нет".
"Скажи мне, что тебе нужно и чего ты хочешь. Поторгуйся со мной. Значит, я не так нежна и наивна, как ты думала - значит, я хочу жить и готова использовать тебя для этого - и что? Не позволяй этому злить тебя, Прия. Используй это. У тебя больше никогда не будет такой власти над царевной из Париджатдвипы. Я - принцесса. Я знаю сердцебиение, внутренности империи. За пределами этой тюрьмы меня ждут союзники. У тебя есть вещи, которые ты хочешь, Прия. Ты говорила мне. Я знаю это. Используй меня".
Прия посмотрела на Малини. На ее бледно-каштановое, темноглазое лицо, окруженное узловатыми кудрями, лицо, исхудавшее от болезни, и подумала о том, какой же дурой она была, не видя, что Малини может читать ее, как книгу.
"Ты полезна", - сказала Малини, когда Прия продолжала смотреть на нее, сердце колотилось от ярости и стыда. "То, что ты есть, тебе пригодится. Но и я тоже, для тебя".
"Из меня получается хорошее оружие, я полагаю", - слабо сказала Прия. Она снова подумала о Мине - о ярости, о падении тела Мины, о запахе огня и жареной плоти, который преследовал Прию долгие годы.
О, духи, подумала Прия с каким-то отчаянием. Во что я решила превратить себя? Кем я становлюсь? Стоит ли воспоминание о себе этого?
Словно вызванное ее мыслями, новое воспоминание нахлынуло на нее. Пролитая на пол вода. Запах топленого масла и смолы в воздухе. Одна из ее храмовых сестер повернулась к ней, широко раскрыв глаза, и схватилась за горло. Старейшина, скорбно кривящий рот, разжигающий пламя...
Она не хотела вспоминать об этом.
"Прия". Малини выдохнула. "Пожалуйста."
Прия поняла, что дрожит.
"Я не могу", - резко сказала Прия. "Не сейчас."