" Расскажи мне о цветке иглицы", - сказала она. "Расскажите мне, что именно делает с организмом длительный прием. И расскажи мне, какие последствия наступают после прекращения приема".
МАЛИНИ
После ухода Прии приступы головокружения усилились. Ее тело сотрясали толчки, и бывало, что она долгое время ничего не видела и не слышала, а потом оказывалась в новом положении. Прислонившись к стене, или рухнув на пол, ее тело не принадлежало ей.
Никто не пришел бы, если бы она позвала. В конце концов, они с Прией в этом убедились.
Прии не было час. Два. Три. Малини заставила себя остаться на своей чарпое, свернувшись калачиком на боку, как маленький ребенок, сцепив руки на впадине живота, как будто тепло ее собственной кожи могло укрепить ее на месте.
Возможно, Прия умерла, подумала Малини. Нелепо. Но время движется по-другому, когда ты в плену и твое тело отказывается тебе подчиняться.
Она услышала шепот шагов позади себя. Подняла голову и...
Там никого не было.
Она не могла оставаться на чарпое, когда странные звуки доносятся до ее ушей. Она чувствовала себя уязвимой и напуганной, сердце завывало в груди. Она слезла вниз - на мгновение у нее закружилась голова - и пересекла пол. Прижалась к стене.
Внутри нее гудело воспоминание об огне. Она закрыла глаза и прислушалась к трескотне дерева и плоти под пламенем. Шипение. Крики.
Ей было нехорошо. Нездоровится. Нет.
Она увидела две тени, пересекающие пол. Она наблюдала за ними.
Не настоящие. Это не реально.
Ненастоящее.
"Моя го..." Прия остановилась. "Малини. Я вернулась. Почему ты сидишь в углу комнаты?"
"Это было необходимо", - растроганно сказала Малини. Она не шелохнулась, когда Прия подошла к ней. На этот раз она не слышала шагов, что было, по крайней мере, нормально. Прия всегда ходила со странной, бесшумной грацией. Ее лицо было таким живым, темным и реальным, как у Малини. "Ты нашла его?"
"Нашла", - сказала Прия, опускаясь на колени.
"Он может освободить меня?"
Прия на мгновение замолчала.
"Значит, нет".
"У него есть послания для тебя".
"Скажи мне", - сказала Малини.
Прия рассказала ей. Было приятно осознавать, что ее работа не пропала даром. У Адитьи были все инструменты, которые она смогла ему предоставить, - все, что ему требовалось, чтобы разбить Чандру в пух и прах. Но этого было недостаточно, чтобы освободить ее от этого: ее тюрьмы, ее отравления, черных следов огня на стенах вокруг нее.
"А лорд Раджан не пробовал вести переговоры напрямую с генералом Викрамом?" спросила Малини. "Викрам многое теряет от правления Чандры и еще больше приобретает от правления Адитьи. Это может быть выгодно".
"Я не знаю", - сказала Прия. "Я не знала, что это то, что я должна предложить".
"Нет. Ты бы не смогла".
Прия нахмурилась.
"Не ерничай, Прия", - пробормотала Малини. "Такие вещи - это мое дело, а не твое. Меня воспитывали так, чтобы я всегда считалась с политикой".
Но она знала Рао. Он знал цену приветливости, более тонких игр за власть. Именно поэтому они всегда так хорошо ладили, и именно поэтому они с Адитьей были такими близкими друзьями. Он должен был обратиться к Викраму в той или иной форме. Но этот подход явно не принес плодов.
"Ты должна поскорее вернуться", - сказала Малини. "Ты должна сказать ему..."
Ах. Она не могла вспомнить, что именно Прия должна ему сказать. Слова вылетели у нее из головы. Ее руки немного дрожали.
Это пройдет.
"Тебе нужно принять это", - сказала Прия. Она держала в руках чашку. Когда она получила ее? Вошла ли она с ней в дом? Малини не знала.
"Что это?"
"Очень, очень маленькая доза цветка иглицы", - сказала Прия. Выражение ее лица было серьезным. "Я разговаривала с целителем, в конце концов. Твой организм привык к яду. Очевидно, слишком быстрое сокращение приема яда может убить тебя с такой же вероятностью, как и продолжение его употребления. Мы должны дать тебе еще несколько доз. Только несколько. Я буду тщательно их отмерять и каждый раз делить пополам. Даже это, вероятно, небезопасно, но это... это самый быстрый способ избавить тебя от него".
"Ах", - пробормотала Малини. Она посмотрела на руку Прии - на чашку, на ее сильные, тонкокостные пальцы, сплетенные вокруг нее. "Это многое объясняет".
Она протянула руку. Затем отдернула руку. "Убери ее", - сказала она. "Я не буду это пить".
"Почему?"
"Потому что я не хочу", - сказала Малини.
"Малини", - сказала Прия.
"Нет. Я больше не буду к ней прикасаться. То, что она сделала со мной..." Желчь яда на ее языке. Ее разум в ужасном тумане, в удушливой дымке. Ее горе, обвивающееся вокруг нее, постоянная и шепчущая петля. "Нет. Я не приму его".
"Ты умрешь, если не примешь", - прямо сказала Прия. "Ты так много мне доверила. Доверься мне в этом".
Доверяла по необходимости. Но да. Да, она доверяла. Она доверила Прие знание о существовании Рао, в конце концов. Рао, который сдержал свое обещание и ждал ее слов.
"Значит, еще нет", - сказала Малини. "Не совсем еще".
"Почему?"
Малини посмотрела мимо нее.
За плечами Прии, в комнате, колеблющейся, словно в тепловом тумане, стояли две фигуры. Они наблюдали за ней. Из их волос вился дым. В их коронах горели звезды. Малини посмотрела на них, протянула руку, когда ее зрение снова дрогнуло, когда за ней пришла чернота.
Нарина всегда была самой красивой из них троих. Длинный, тонкий нос и брови, которые она выщипывала, чтобы придать им еще более тонкий изгиб. Высокие скулы, которые она делала грубыми. По моде народа своего отца она подкрасила зубы, отчего ее губы стали еще пышнее.
Она стояла и смотрела на Малини с ослепительной улыбкой. Никаких зубов. Только уголь и пепел.
"Мы скучали по тебе, сестра сердца", - сказала она.
"Не нужно ничего говорить", - ласково ответила Алори. "Мы знаем, что ты тоже скучала по нам".
Время шло. Промелькнуло. Но Малини все еще лежала на полу, и Прия трясла ее, пробуждая от сна, а эти два призрака перемещались по комнате - миражи цветного дыма, красный шелк сверкал и блестел, звезды в их волосах сверкали, раскаленные добела.
"Малини. Малини."
У нее разболелась голова.
"Если это уловка, чтобы заставить меня помочь тебе сбежать, то она опасна", - сказала Прия. Ее голос дрожал. "Прамила проснулась, и мне удалось отвлечь ее, но... пожалуйста. Тебе нужно пить. Пожалуйста."
"Как моя мама?" спросила Нарина. Она склонила голову набок, с треском, похожим на растопку дров. "Нет. Я знаю. Мне даже не нужно гадать. Она закрутила себя в узлы от горя по мне. Она винит тебя во всем. Лучше, чем винить императора. Лучше, чем винить себя".
Алори ничего не сказала. Она смотрела на Малини глазами, похожими на печальные впадины, глубокими и темными.