Я обращаюсь к ней как можно дружелюбнее, едва сдерживая дыхание после бега:
- Девушка, подскажите, пожалуйста, дорогу к морю.
Только что улыбавшаяся «царица блинов», неприлично, прямо таки вульгарно «заржала». К ней подскочил продавец кафетерия столь же красочно одетый, естественно, что вместо сарафана на нём были красные штаны и жёлтый фартук. Объединяло костюмы служителей общепита белые сорочки и пилотки:
- Чего эта хотела?
Вместо ещё более громко «заржавшей» хамки, я сама ответила:
- Я дорогу к морю спрашивала. Может, вы подскажете?
Тут залился лающим смехом и кафетерщик:
- К морю она захотела… ну, не могу… Ты в своём уме?
Я обиженно разворачиваюсь, выхожу на улицу, где меня ждут Маруся с Геной. На их вопрошающие взгляды я грустно пожимаю плечами, оглядываюсь вокруг – у кого бы спросить. Но городские улицы буквально вымерли. Стоит такая тишина, что слышно, как хрустит прессованный белый гравий под моими ногами.
- Тань, там полиция, – муж указывает на дальнее здание.
- Надо было мне сразу туда идти, - растерянно произношу, и, пытаясь забыть только что пережитый позор, вхожу в помещение блюстителей порядка.
Участок, как участок. За столом сидит полицейский в обычной форме – значит он не из тех военных. Уже хорошо. Рядом с полицейским сидит тот самый «бомж» - гений, благодаря которому мы вырвались на свободу – как он лихо замок открыл…
- …не положено.
- Ну, пустите меня на паром. У меня научная работа в самом разгаре. Зачем вы меня из музея вытащили, раз спасать и не собирались?
- Поймите, гражданин. У нас чёткое предписание – кого пускать на паром, а кого не пускать. Вот ведь ясно написано Альберт Михайлович Львов – это же вы?
- Я.
- Фото ваше?
- Ужасное фото.
- Ваше. Сейчас сообщу, и вас вернут в бункер. Вы, кстати, женщина тоже присаживайтесь.
- Я слышал, мировое правительство «Жатву» затеяло? Или кто ещё? – неожиданно жёстко спросил «бомж».
- Что-о? – у полицейского вытягивается лицо, - что вы сказали?
- Я – ничего. Вам послышалось, - и повернул голову ко мне, - я же ничего не говорил?
- Нет! – выпаливаю я и выскакиваю на улицу.
«Жатва» - и это произнесено уже не во сне! Боже мой, что с нами будет! И где мои мальчики?! Надеюсь, они попадут на паром!»
Я оглядываюсь – ни мужа, ни дочки у полицейского участка нет, зато справа неожиданно среди раздвинувшихся скал Уральского хребта, вижу широкую дорогу, словно прорытую грейдером и засыпанную белым гравием. Та самая дорога, которую мы ищем столько времени! – по ней идут толпы и толпы жизнерадостно переговаривающихся людей. Далеко-далеко внизу, за широкой кромкой берега, запруженной тьмой людей простирается… самое настоящее море!..
Я растерянно понимаю, что одна, без родных, я к морю не пойду, а если побегу искать семью – опять могу потерять дорогу! Ещё раз взглянув на море и толпы счастливчиков, поворачиваю в сторону. И очень во время – ко мне подъезжает джип с военными, я несусь что есть силы, заворачивая за скалу. Но меня не догоняют, и понимаю, почему.
Мои родные сидят у обочины, на краю хаотичного городка, в окружении двух охранников. У военных всё такие же безразличные лица и пустые глаза:
- Будьте любезны, оставайтесь на месте, - вежливо произносит один из солдат, жестом предлагая мне присоединиться к дочери и мужу.
Только теперь я замечаю, что это площадка над обрывом. И не просто площадка – развалины какого-то старинного строения. Каменные оплавленные и полуразрушенные плиты, разбросанные по всему плато, несомненно, были некогда стенами здания.
Муж с Марусей сидят на обломках и смотрят на меня. Я подхожу с любимым, обнимаю и шёпотом сообщаю – так, чтобы охранники не услышали:
- Я нашла дорогу к морю – она там.
Гена грустно улыбается и, не обращая внимания на охранников, громко говорит:
- А надо ли суетиться? По всем законам природы, никому не удастся спастись. Если в Уральских горах появился разлом, то бишь - море, то неизменно всё ведёт к полному смещению земной коры. Странно ещё, что мы ни разу не почувствовали землетрясения, и не прошло цунами. Очень странно и совершенно необъяснимо.