— О, твое долбаное жилище… — пробормотала Вельзевул, кривясь в сторону озерца. — Это, кажется, называется «забота», Господь ее побери… Тьфу. Кроули, ублюдок, я что, тебе теперь ОБЯЗАНА? Ненавижу. Убью. Урою… Зачем? Сука, зачем? Чтобы ты теперь командовал МНОЙ? Да лучше бы я сдохла вместе со всеми! — рявкнула она, наступая.
Кроули ощутил к ней впервые за черти сколько времени искреннее уважение. Примирительно помахал руками. Применять новые полномочия не хотелось, да и господь знает, как это делается.
Уцелевшие после Явления переглянулись.
— Я хочу выпить. Больше всего на свете, — пробормотал демон. — Нажраться. В хлам. Нахер…
Шатаясь и волоча за собой Азирафеля, Кроули подошел к озерцу. Сунул руку в воду.
Раньше ему на такое требовалось лишь небольшое движение воли. Сейчас демону показалось, что он двигает целый воз… Ангел молча повторил его жест, окунув руку в воду, и наконец обоюдными усилиями оно сработало. Вода в прудике превратилось в красное вино.
Утки шарахнулись с негодующими воплями из жидкости и побежали в соседний пруд.
— Зира… Наливай. Это… Со всем почтением приглашаю князей Ада и Небес с нами бухать. На трезвую голову в это все не поверить, господь побери…
— Уже, блядь, побрал. Нате.
Бокалы от Вельзевул, сотворенные из подвернувшихся листьев, выглядели как воронки из лягушачьей кожи, но сейчас всем было наплевать.
Азирафеля трясло. Михаил и Гавриил наполняли и опустошали свои бокалы механически, как заводные куклы. Дагон выливала на себя каждый второй, ловя губами капли.
Придавленные божественной милостью, ангелы и демоны незаметно для себя сдвигались все теснее.
Кроули, мысленно плюнув на всех, сгреб своего ангела в охапку и уткнулся в кудряшки.
— Ты позорище Ада, — тоскливо сказала Вельзевул. — Демонам не подобает… это…
— Ада больше нет, — огрызнулся Кроули. — Позорить некого.
— Я есть.
— А ты больше не обязана.
— Не смей хамить.
— Пра-стите, Князь.
-…Мы чего-то не понимаем, — сказал Азирафель тихо и твердо.
— Че? — спросили его с двух сторон.
— Я не верю, что Она могла бессмысленно уничтожить… столько своих созданий. Либо в этом есть смысл, который мы не понимаем…
— Либо она не та Всеблагая Господь, в которую ты верил, — отрезала Вельзевул, почти трезвея. — А ведь тебя предупреждали, растеряша. Мы вас тогда всех предупреждали!
— Вы — или Ее Предписание внутри вас велело вам так поступать и предупреждать? — с гадкой нетрезвой улыбкой спросила Михаил.
Вместо ответа или удара ей в глаз Вельзевул вылила себе в глотку весь бокал, винтом. И в ее выдохе было уже не вино, а чистый спирт.
— Мы должны понять, в чем было дело. Понять смысл, — все тем же тихим голосом сказал Азирафель. — Иначе бессмысленны уже мы сами. И бессмысленно пропадут все те, кто исчез.
— У нас БЫЛ смысл! — вскинулась Михаил.
— Вы так думали, — оскалилась Вельзевул. — Были так уверены в себе! Хаха.
— Мы ошибались, — сказал Азирафель. — И вы тоже. И теперь придется разбираться с самого начала.
— МЫ с тобой, — пробубнил Кроули ему в затылок, — выбрали правильно. Ну, так вышло. А все остальное идет в жопу. Налей мне еще.
— Мы п-первыми п-поняли п-подвох, — пьяно сказала Вельзевул еще позже. — И теперь… п-первыми разберемся, в чем дело. Получше вас… ик.
— Никогда тебе не опре… редить нас, демон… — огрызнулась Уриил, ложась на травку.
Дагон накачалась до винных пузырей из носа и лежала наполовину в воде, то есть в вине.
Азирафель хлюпал носом.
А Кроули дремал, положив голову на колени своему ангелу, и во сне ему казалось, что он — Маг, сын американского посла, а няня Аштарот прощается с ним навсегда, потому что он вырос, и мама ведет его в школу. Мама поправляет ему воротник школьной формы и обещает, что программированию будут учить с первого же класса. А он вертится и показывает ей язык.