– Джексон? – переспрашиваю я, пытаясь говорить небрежно, хотя все мое тело напряжено. Не знаю, как я поняла, что Мэйси говорит о том самом парне, но я уверена, что это именно так. – Кто такой этот Джексон?
– Джексон Вега. – Она всем своим видом изображает дикий экстаз. – Я понятия не имею, как можно объяснить, что представляет из себя Джексон, разве что… О, погоди! Ты же видела его.
– В самом деле? – Я пытаюсь не замечать вновь охвативший меня трепет.
– Да, по дороге в нашу комнату. Он был одним из тех парней, которые чуть было не засадили мне дверью прямо в лицо. Тот, который шел первым и выглядел жутко сексуально.
Я прикидываюсь шлангом, хотя мое сердце вдруг начинает неистово колотиться.
– Ты имеешь в виду тех четверых, которые полностью проигнорировали нас?
– Ага. – Она смеется. – Но не принимай это на свой счет. В этом весь Джексон. Он… устрашающий тип.
Если судить по нашему с ним разговору, в нем есть и много чего другого, думаю я. Но я не стану говорить о том, что случилось с Мэйси у входа в наш коридор, ведь мне пока не понятно даже, что думаю об этом я сама.
И я делаю то единственное, что можно сделать в такой ситуации, – меняю тему беседы:
– Огромное спасибо за то, что ты обустроила комнату, чтобы мне было уютно. Я тебе очень благодарна.
– О, не бери в голову. – Она небрежно машет рукой: – Пустяки.
– Уверена, что это были вовсе не пустяки. Вряд ли найдется много таких компаний, которые готовы доставлять покупки по адресам, находящимся в полутора часах езды от Хили.
Она слегка краснеет и отводит глаза, как будто не хочет, чтобы я знала, каких усилий ей стоило сделать так, чтобы я чувствовала себя тут как дома. Но затем она пожимает плечами и говорит:
– Вообще-то мой отец знает все компании, у которых есть такая доставка. Так что это было нетрудно.
– Все равно ты моя самая любимая двоюродная сестра.
– Я твоя единственная двоюродная сестра.
– Это вовсе не означает, что ты не самая любимая.
– Эту фразу часто повторяет мой отец.
– Говорит, что ты его самая любимая двоюродная сестра? – прикалываюсь я.
– Ты понимаешь, о чем я. – Она досадливо вздыхает: – Ты ведь знаешь, что ты зануда, да?
– Еще бы.
Она смеется, подойдя к маленькому холодильнику, стоящему рядом с ее письменным столом.
– Вот, попей, – говорит она, достав большую бутылку воды и бросив ее мне. – И я покажу тебе все остальное.
– Остальное?
– Ага. Есть еще кое-что. – Она подходит к одному из стенных шкафов и открывает его дверцы. – Я подумала, что твой гардероб не очень-то подходит для Аляски, и немного дополнила его.
– Немного – это слабо сказано, ты не находишь?
В шкафу висят несколько черных юбок и брюк, а также белые и черные блузки, фиолетовые и черные тенниски, два черных блейзера и два черно-красных шарфа из шерстяной шотландки. Кроме того, я вижу здесь несколько хлопчатобумажных толстовок на молнии с подкладкой и капюшонами, кучу толстых свитеров, плотную теплую куртку и еще два зимних полукомбинезона – на сей раз, к счастью, не ярко-розовых. Внизу стоят несколько пар новых туфель и теплых непромокаемых зимних сапог, а также большой ящик, похоже, полный книг и школьных принадлежностей.
– В ящиках твоего комода лежат носки, термобелье и флисовые куртки и штаны. Я подумала, что для тебя переехать сюда и так будет достаточно тяжело, и мне не хотелось, чтобы ты беспокоилась еще и об этом.
И вот так просто она ухитряется пробить брешь в первой линии моей обороны, мои глаза наполняются слезами, и я отвожу взгляд, быстро моргая в попытке скрыть, что я не что иное, как ходячая катастрофа.
Но у меня явно ничего не выходит, потому что Мэйси тихо вскрикивает, вмиг оказывается рядом и заключает меня в объятия, благоухающие кокосом. Здесь, в самом центре Аляски, этот аромат кажется неуместным, но он удивительно хорошо успокаивает.
– Грейс, я знаю, что это ужасно. Все это настоящая жесть, и мне так хочется тебе помочь. Хочется взмахнуть волшебной палочкой и сделать так, чтобы все стало как прежде.
Я только молча киваю, потому что в горле у меня стоит ком. И потому что мне нечего сказать. Разве только что мне хочется того же.
Как же невыносимо осознавать, что последние слова, которыми я обменялась с моими родителями, были произнесены в пылу ссоры, кажущейся мне теперь такой глупой.
Как невыносимо думать, что два часа спустя мой отец не справился с управлением, их машина упала с утеса и, пролетев несколько сотен футов, упала в океан.
Более всего мне хочется вновь ощутить аромат маминых духов и хотя бы один только раз вновь услышать низкий, грудной голос отца.