– Сколько времени понадобится Россу, чтобы все устроить?
– Четыре месяца.
– Быстро, – Мартин даже присвистнул.
– За это я и люблю его. У него все горит в руках.
– У тебя начинаются суматошные времена? – спросил Мартин. – «Бреющий полет», новый фильм…
Томаш помолчал и покачал головой.
– Я не смогу заниматься двумя фильмами сразу.
– Ты хочешь сказать, что не собираешься работать над фильмом Адама? – Как Мартин ни старался, он не сумел скрыть неодобрения.
– Что делать? Мне приходится выбирать…
– Адаму это не понравится.
Томаш пожал плечами.
– Я давал ему шанс продолжить совместную работу. Я бы никогда не предпочел Адаму Спенсера, если бы тот просто сказал «да», вместо того, чтобы месяцами водить меня за нос.
– Этот фильм не совсем в его стиле, не так ли?
Томаш усмехнулся.
– Мягко сказано. Это мой фильм, и я собираюсь работать над ним. Обойдемся без Адама.
«Почему я никогда не могу на все сто процентов быть на стороне отца?» – подумал Мартин и поднялся.
– Я лучше пойду.
– Разве ты не останешься на обед?
– Я обещал пообедать с мамой. – В Лос-Анджелес он приезжал только на выходные и главным образом для того, чтобы увидеть Зузку.
– Как она? – спросил Томаш.
– Нормально, – уклончиво ответил Мартин.
– Если ей что-нибудь понадобится, пусть она позвонит.
– Почему ты сам не скажешь ей об этом?
– Я говорил ей, но, может быть, хоть тебя она послушает.
– Этот адвокат… – Мартин, чувствовал потребность поделиться с кем-нибудь своими переживаниями. – Он уговаривает маму отказаться от предложения Карлы.
– Конечно. Он ведь получает проценты, не правда ли? Чем дольше он будет тянуть время, тем больше он сможет вытянуть из Карлы, тем дольше он сможет продержаться.
– Я говорил маме об этом. Но она верила ему и говорит, что он желает ей только добра.
– Ты думаешь, мне следует поговорить с ней?
– Попробуй, па. Только не знаю, поможет ли это.
– Я попытаюсь. – Томаш проводил Мартина до двери, взглянул ему в лицо. Иногда он сам удивлялся, что его сын выше его самого на целых два дюйма. Было очень грустно оттого, что где-то на полпути между Прагой и Лос-Анджелесом они с Зузкой потеряли нечто, что их когда-то сближало.
– Послушай, – сказал Томаш. – Я знаю, ты считаешь, что я должник Адама, что мы оба должны ему. Конечно, я благодарен ему за то, что он спас тебе жизнь, за то, что он дал мне шанс проявить себя. Я не забуду этого и всегда буду благодарен. Но ты пойми меня. Я вернул долг с лихвой, принеся ему доход, а это все, о чем он мечтает. Сейчас впервые в жизни у меня есть шанс сделать фильм, в который я верю. Я не имею права упустить такую возможность.
– Я понимаю тебя, папа, поверь мне. Я знаю, ты обязан сделать это. Мне просто жаль Адама.
– Ты уходишь? – Лори спустилась вниз.
– Ему уже пора, – сказал Томаш.
– Когда мы вновь увидим тебя?
– Я сообщу.
– Не пропадай! – поддавшись внезапному порыву, Томаш заключил сына в объятия. – Удачи тебе.
– Она мне пригодится. Я имею в виду «Нап Маннинг»…
– Все будет хорошо.
– Он говорил что-нибудь о Пиа? – спросила Лори, наблюдая через окно, как Мартин садится за руль «хонды», принадлежащей его матери.
– Нет.
– Катринка сказала, что она переехала в Нью-Йорк.
– Чтобы быть поближе к Мартину?
– Нет, к Кристиану.
– Ничего, – сказал Томаш. – Нельзя прожить жизнь, не познав поражения.
Он раздумывал, как ему лучше сообщить Адаму о том, что отказывается дальше работать над «Бреющим полетом», и решил, что обязан сделать это честно, глядя ему в глаза. Уверенный в удачном исходе переговоров со Спенсером Россом, Томаш позвонил Адаму в офис и назначил встречу на полдень.
Впервые Адам не заставил себя ждать, как это обычно делали люди, наделенные властью. Он поприветствовал Томаша, сел в кожаное кресло и поинтересовался, как идут дела.
Томаш заверил его, что все идет по графику и довольно неплохо. Правда, сценарий нужно переписать, но это рутинная работа, не требующая особых усилий. Декорации безупречны, приглашенный со стороны оператор согласился снимать за меньшую, чем предполагалось, сумму, переговоры с Мэлом Гибсоном тоже идут успешно. Есть только одна проблема, заметил Томаш, но он надеется, что Адам поймет его: жизнь есть жизнь, разногласий не всегда можно избежать, он отстраняется от режиссуры.
Сначала Адаму показалось, что он не расслышал, потом он подумал, что Томаш шутит, и, наконец, пришел в ярость. Дело было даже не в самом фильме. Контракты на продажу студии предполагалось подписать в среду. Если итальянцы узнают об уходе ведущего режиссера, они могут отказаться от сделки.