ГЛАВА 17
– Как прошло выступление? – спросил Марк.
– Фантастически! – ответила Катринка, и улыбка удовлетворения осветила ее лицо. – Мне аплодировали стоя. А тебе?
– И мне, – голос Марка был довольным и усталым. – Журнал им понравился, так по крайней мере они сказали. – «Интернейшнл» будет пользоваться успехом… – Утром на приеме он показал первые экземпляры журнала избранной публике, в том числе совету директоров и основным акционерам. – Это удача. Я знаю это. Единственная настоящая проблема – выдержать уже взятый высокий уровень материалов.
– Это будет непросто, миленький, но ты сделаешь это!
Марк рассмеялся.
– Я сделаю это, – сказал он.
– Я бы хотела оказаться рядом с тобой.
– Я тоже, малыш. Я скучаю по тебе.
Они обсудили предстоящие дела и решили, что до рождения ребенка Катринке стоит отказаться от изнурительных перелетов, бывших частью ее повседневной работы.
– Я надеюсь, ты по крайней мере отдохнешь.
– Не беспокойся. Днем я только и буду делать, что лежать у бассейна. – Марк звонил из Лондона, а Катринка гостила у Александры и Нила.
– У тебя усталый голос, любимый. Не засиживайся допоздна.
– Хорошо! – пообещал Марк. – Что я хотел еще сказать? Помнишь ту миловидную женщину, журналистку, которая хотела взять у меня интервью?
– Журналистку? – повторила Катринка, пытаясь вспомнить, кого он имел в виду.
– Она приходила на ленч, который ты устраивала для мэра Праги. Моника Бранд.
– А, да, конечно…
– Мы вновь встретились в опере. А вчера я с ней вместе обедал у Тони Морленд.
– Как забавно, – прошептала Катринка.
– Простое совпадение, – заверил Марк. – Она просила взять ее на работу.
– А что она умеет делать?
Он рассмеялся.
– Она готова выполнять любую работу!
– И что ты ей сказал? – Катринка даже удивилась, услышав раздражение в собственном голосе.
– Ты же не ревнива, – Марк, похоже, не верил своим ушам.
– Конечно, – произнесла Катринка после некоторой паузы. – Я доверяю тебе. Но это не значит, что я настолько глупа, чтобы верить каждой женщине, флиртующей с тобой.
– Да, согласен, мне это нравится, – он поддразнил ее, говоря преувеличенно серьезно.
– Я заметила, – сухо произнесла Катринка.
– Полагаю, мисс Бранд действительно просто ищет работу. Она производит впечатление способной и честолюбивой.
– Ты собираешься принять ее?
– Она занесла сегодня в офис несколько своих статей. Они очень хороши. Мы обсудили их за завтраком.
– За завтраком?
– Да, – подтвердил он, – за завтраком.
Катринка услышала знакомые нотки в голосе мужа. Это означало, что он не видит в своих действиях ничего дурного и не собирается ничего менять. Она слышала это много раз, в том числе и тогда, когда он рисковал своей жизнью на ледовой трассе «Креста».
– Ну, хорошо, – кротко ответила она.
– Катринка, я ведь не возражаю всякий раз, когда ты хочешь позавтракать с мужчиной. Тебе не о чем беспокоиться. Я люблю тебя.
– Я знаю…
– Итак?
Она вздохнула:
– Мне не нравится Моника Бранд.
– А знаешь, она говорит о тебе много хорошего. Может, я запишу наш с ней разговор на магнитофон, – заметил он с улыбкой. – Просто, чтобы доказать, какой я хороший мальчик.
– Я тебе верю, милый, – ответила она.
– Надеюсь. Мне пора идти, а то я могу опоздать. Тони отвезет Кэри Пауэра и меня в аристократический клуб Уайта. Мой отец-социалист перевернулся бы в гробу, узнай он об этом. Пока, малыш. Завтра я присоединюсь к вам!
– Пока, миленький, – сказала Катринка.
Она всегда не любила минуту окончания долгого телефонного разговора, его финал. Внезапно наступавшая тишина напомнила ей о смерти.
В этот день чувство подавленности было сильнее обычного. Вздохнув, Катринка положила трубку на место. Что с ней творится? Никогда она так легко не впадала в уныние, не ревновала так сильно. Ей совсем не нравились шашни Марка с Моникой Бранд. «У меня что-то с гормонами», – решила она в конце концов. Из-за беременности она становилась слишком эмоциональной. Тяжело вздохнув, Катринка достала из чемодана пляжный костюм, но прежде чем пойти к бассейну, задержалась у стола и позвонила по делам в Нью-Йорк.
Во время разговора с Робин Катринка осматривала комнату, предоставленную ей Александрой, стены которой были выкрашены в приглушенный тыквенный цвет, что придавало интерьеру уют и теплоту.