Рик понял, что она имела в виду не тех типов в черной коже, которых он, вопреки здравому смыслу, продолжал подбирать в барах, и слабо улыбнулся:
– Не у всех столько сил, столько энергии и столько любви к жизни, как у тебя, Катринка!
– Глупости! – возразила она.
– Если бы что-то случилось с Марком, ты смогла бы забыть его и начать все сначала?
– А что может случиться с Марком? – Она сама вот уже несколько дней искала ответ на этот вопрос.
– Ты понимаешь, о чем я…
– Да, да, – ответила Катринка через минуту, глядя, как Марк возвращается с танцевального круга. – Некоторое время я была бы очень несчастна, может быть, очень долго, но потом я бы справилась и начала все сначала.
Подошедший Марк спросил:
– Что бы ты пережила?
– Потерю тебя…
– А ты собралась потерять меня?
– Это… Как ты говоришь, «смоделированная» ситуация.
– Гипотетическая?
– Да.
– Такая, что никогда не может случиться.
– Такая, что может никогда не случиться, – поправила Катринка и встала. – С вашего разрешения. – Перед началом аукциона ей хотелось привести себя в порядок в туалетной комнате. Она быстро двинулась между столиками, замечая среди гостей очень интересные пары: за одним столиком Сабрина разговаривала с женщиной, не имеющей с нею ничего общего, а именно с Сью Уитмор, наследницей Листеринов; за другим Рассел Льюис болтал с Аланом Платтом. «Интересно, о чем?» – подумала Катринка, теряясь в догадках.
В туалетной комнате, к своему огорчению, Катринка столкнулась с Ниной, которая, стояла у зеркала, красила губы.
– О чем только думала Александра, – сказала она, как только заметила Катринку, – когда посадила за наш стол эту несносную Сабрину? Я, конечно, вежливо избегаю ее, но бедняжке Сью Уитмор она просто не дает прохода.
Катринка оглянулась, убедилась, что они одни, и сказала:
– Возможно, она полагала, что немного рекламы не повредит Расселу…
– Он не нуждается в такой рекламе, – отрезала Нина. – Такая реклама никому не нужна.
– Она нужна любому политическому деятелю, – улыбнулась Катринка. Как вы думаете, почему Буш выиграл выборы?
– Джордж Буш выиграл потому, что оказался лучшим кандидатом, – сказала Нина, которая уже давно составила свое мнение по этому поводу. – Он и в этом году выиграет по той же причине.
– Если вы полагаете, что ваш муж сможет победить на выборах без упоминания его имени в газетах, Нина, вы глубоко ошибаетесь…
– Я это прекрасно понимаю. И ничего не имею против популярности, чтобы там ни думали. Но до известного предела, вот так!
Именно этот предел и не поддавался никакому контролю, чего никак не могла понять Нина. Запущенная пропагандистская машина не считалась ни с какими условностями.
– Что ж, я искренне желаю, чтобы все получилось, как вы хотите, – сказала Катринка.
– И получится! – воскликнула Нина. – Надо только твердо стоять на своей позиции.
Когда Катринка садилась на свое место за столом рядом с Марком, Александра представляла присутствующим Стэнли Рамбуа, президента Ассоциации прогнозируемой рождаемости. Произнеся несколько коротких фраз, он, в свою очередь, представил аукциониста из компании «Сотби», которого Александра пригласила вести торги. Распродажа началась медленно, но скоро настроение поднялось, картины расходились под добродушные возгласы и шутки. Марк заплатил семьдесят пять тысяч долларов за понравившуюся ему уличную сценку, а Нил выкупил обратно своего Калфа за ни чем не оправданную сумму в триста двадцать пять тысяч долларов, сразив Альфреда Таубмена, председателя совета директоров «Сотби «и Мари-Лу Уитни. Картина, естественно, стоила намного дешевле, но никто из соперников не вдохновился ею настолько, чтобы продолжать набавлять цену. Кое-кто, однако, полагал, что Нилу не следовало проявлять себя таким пылким борцом. По их мнению, было что-то неприятное в его откровенной алчности. Ощутив это настроение и в какой-то мере разделяя его, Александра заметила, как тускнет блеск ее вечера. «Если из-за этого я потеряю свое место в высшем свете Палм Бич, – подумала она, – Нилу придется туго!»
Пока же Нил покинул бал триумфатором с картиной под мышкой, забыв даже о том, что не имел права тратить столько денег.
Дождь закончился, но ветер еще не утих.
– Она очень нравится мне, – сказала Катринка, глядя, как шофер кладет ее картину в багажник «кадиллака».
– Мы можем ехать? – спросила Марго, спускаясь по ступенькам. От выпитого ее глаза сверкали совсем воинственно.
– Конечно! Почему бы и нет… А где Тед? – Марк оглянулся.