— Да. И после этого началась вся эта ерунда, — Удальцова многозначительно посмотрела на ошарашенных женщин.
— А почему этот самый Лохман пил вместе с вашим мужем, если, по вашим же словам, он его терпеть не может?
— Для этого и пил, чтобы проникнуть сюда и сделать свое черное дело, — в тоне Удальцовой засквозило раздражение по поводу того, что собеседница не постигает или не хочет постичь смысл ею сказанного.
— То есть разрушить вашу семью, повысив ваше сексуальное влечение? — с плохо скрываемой иронией уточнила Лариса.
— Да, да! Только, как ему это удалось, я не знаю. Могу лишь предполагать.
— А зачем ему это?
— Лохман — страшный человек, — продолжила Катя, беря из пачки следующую сигарету. — Он музыкант, достаточно талантливый, но с дьявольщинкой в голове. Он очень завидует моему Борису, его деньгам и успеху у женщин. И постоянно провоцирует различного рода скандалы между нами, спаивая Бориса…
— Так он, может быть, влюблен в вас? — высказала предположение Лариса.
И тут Удальцова неожиданно взорвалась:
— Как же, влюблен! У него только одно на уме — кому-нибудь, пардон, засунуть! Все равно кому…
Она в гневе затушила только что начатую сигарету и сломала ее.
— Катя, ты расскажи еще об этой, как ее… — Эвелина пощелкала пальцами. — Ну, ведьме этой, Арине…
— Да, вот еще что, — Катя взяла новую сигарету и прикурила ее дрожащими пальцами. — У моего мужа была любовница, мы вместе работали в одной фирме, у Бориса — до того, как я организовала свое собственное дело. Зовут эту дамочку Арина Борисова. И Лохман любит именно ее.
Она замолчала, сделав презрительную мину.
— Черт знает, что мужики находят в ней! — спустя паузу воскликнула она. — Как будто она вся медом намазана… — Удальцова гневно выдохнула. — Ну вот, а поскольку она была любовницей моего мужа, то Лохман пошел с ним на открытый конфликт. И Борис сдался, решил отступить. Это было прошлой весной… А потом была эта история… Ой! — Удальцова вдруг схватилась за голову. — Вы видите? — уже сдавленно простонала она. — Мне как будто кто-то не дает вам рассказать все, как было…
Она встала, бросила недокуренную сигарету в пепельницу и, держась за голову, прошла в кухню. Немного погодя вернулась, приняв, видимо, там лекарство.
— Короче, я об этом ничего не знала, — продолжила Удальцова, — до лета, пока не случилась эта история с командировками в Москву.
— Что за история?
— Борис уехал в командировку вместе с Ариной, а Лохман разгадал все это и рассказал обо всем мне. Прежде он постоянно покрывал похождения Бориса, но в тот критический момент не выдержал.
— То есть подставил своего друга и сдал его тебе, — обличительно заметила Эвелина.
— Ой, не надо о дружбе, а! — На лице Кати отразился скепсис. — Нет постоянной дружбы в жизни, а есть только постоянные интересы! Как между мужчинами, так и, тем более, между женщинами. Что уж, мы, женщины, здесь будем лукавить!
Гостьи промолчали, а Удальцова продолжила:
— Представляете, эта скотина, то есть мой муж, всегда говорил мне, что у него ни на кого, кроме меня, никогда не стоит… Нет, вы можете себе представить, каков подлец! — Удальцова посмотрела на обеих собеседниц наивными серыми глазами.
Те переглянулись, удивляясь, насколько откровенно и непосредственно Катя выражает свои мысли перед незнакомыми, в сущности, людьми.
— И вы верили? — спросила наконец Лариса.
— Верила… — Голос Удальцовой стал тусклым, она поняла, что выглядит перед гостьями наивной дурочкой. — Но Боря умеет так сказать, что поверишь. Хотя я уже не раз обжигалась на том, что ему верить ни в чем нельзя… Господи, да за что же мне все это!
Она закрыла лицо руками и вот-вот была готова разрыдаться. Лариса украдкой посмотрела на часы. Эвелина, по ее мнению, явно выбрала не тот случай, который мог заинтересовать ее, даже если смотреть на все с позиции обычного частного детектива. Криминала в этой истории пока не было. Удальцовой же явно нужен был психолог, чтобы помочь выбраться из жизненного кризиса. Но Лариса не обладала такими способностями, да и не имела желания выступать в этом качестве.
— Да, весьма сложный четырехугольник получается, — подвела итог услышанному Лариса.
— Квадрат, — согласилась Удальцова. — Черный, как у Малевича, — добавила она после паузы. — Или шизофренический квартет.
— Вполне возможно, но квартет — это не геометрическая фигура, и вы не музыканты, — с едва заметной иронией подтвердила ее мнение Лариса, пристально поглядев на Удальцову. — Только я пока особого криминала здесь не вижу.
— Я чувствую, что случится нечто страшное. Это идет отсюда, — исчерпав свои аргументы, Удальцова патетично прижала руки к груди и умоляюще посмотрела на обеих собеседниц.