— Катя, но твои подозрения ничем не обоснованы, — вступила в разговор Эвелина. — Голова болит просто от переутомления, а влечение к мужчинам… — Она улыбнулась. — Ну, это обычно для твоего возраста.
— Возраста?! — оскорбилась Удальцова. — Ну, знаешь, от тебя я этого не ожидала.
— У меня оно постоянно присутствует, что же теперь делать! — Горская улыбнулась.
— Представляете, они здесь пили, и, возможно, даже с ней, — продолжила Удальцова, словно не слыша Эвелину. — В моей квартире!
— С Борисовой? — уточнила Лариса.
— Да, да! С этой законченной бля…!
— Но… Ведь вы же не видели…
— Вы знаете, вполне может быть, что это ее проделки. Я не зря назвала ее ведьмой — что-то в ней есть такое нечистое. Когда мы работали вместе и общались, она говорила мне, что у нее в полнолуние повышается энергетика и она даже летает на шабаши…
— И вы верите во все это? — спросила Лариса.
Удальцова ничего не ответила, она только лишь прикурила новую сигарету и продолжила:
— Да, скорее всего она во всем и виновата, подсыпала мне что-нибудь… А энергией кухню зарядить для нее, наверное, плевое дело… Ой, не знаю я! Не знаю!
Катя снова схватилась руками за голову и стала раскачиваться из стороны в сторону. Она явно была на пороге истерики.
— Так кто же, по-твоему, стремится увести от тебя мужа? Арина или Лохман? — настойчиво спросила Эвелина. — Не знаю… Может быть, и оба вместе… Каждый из своих соображений, — тихо произнесла Удальцова. — Но факт то, что я совершенно не нахожу себе места в последние дни.
И она неожиданно вздохнула так, как это обычно происходит в состоянии сильного сексуального возбуждения. Лариса и Эвелина переглянулись и промолчали, понимая, что вряд ли чем-нибудь могут помочь в такой ситуации.
— Интересно было бы посмотреть на эту ведьму, — протянула Лариса.
— Да, пожалуйста, прямо сейчас! — Удальцова вскочила с места.
Она подошла к шкафу, открыла его и достала оттуда фотографии.
— Вот она, — Катя указала пальцем на длинноволосую красавицу в объятиях высокого нескладного брюнета с недовольной физиономией.
— А это Лохман, — пояснила Удальцова, ткнув пальцем в брюнета.
— Я поняла, — ответила Лариса. — Ну что ж, довольно симпатичная, но, похоже, очень стервозная. Я в смысле того, что рыбак рыбака видит издалека, — и сама рассмеялась.
«Такие женщины просто не могут не быть стервами», — подумала она про себя.
Первое впечатление о даме, запечатленной на фотографии, говорило о том, что помимо красоты у Борисовой присутствует интеллект. По крайней мере, Лариса научилась находить связь между внешностью человека и его внутренним содержанием. Как правило, бывает, что смазливая внешность не дает особого шанса уму, однако здесь, похоже, был не тот случай. А глаза, выразительные карие глаза смотрели на нее с фотографии как-то даже оценивающе. Не было в них налета ветрености, так присущего красоткам. Но… Природа все равно не терпит совершенства. И, дав человеку такие преимущества, как красоту и ум, она найдет способ это компенсировать — в данном случае наградив какими-нибудь уродливыми чертами характера.
— Ну, допустим, что виновата она, — сказала Лариса, отложив в сторону фотографию. — Вполне допускаю, что она могла вам что-нибудь подсыпать — я слышала, что в магазине «Интим» появилось новое очень эффективное средство для повышения либидо. Но скажите мне — зачем? Смысл какой? И вообще, нет никакой гарантии того, что она была в этой квартире… Кстати, почему вы решили, что у вас хотят увести мужа?
— Потому что он после этого снова запил, поздно приходит домой, наша семейная жизнь превратилась в ад! И все началось именно с этой пьянки. Вы понимаете, дело в том, что пить ему, кроме как с ней, просто больше не с кем!
— А Лохман? Каковы сейчас отношения Лохмана и Борисовой?
— Ох, — вздохнула Удальцова. — Лохман — не в счет, она его не любит. Вы же видели на фотографии — он абсолютно несексуальный, в отличие от моего Бориса.
В интонации Удальцовой проскользнуло некое подобие гордости.
— А ты не пробовала поговорить по-хорошему с мужем? — спросила Эвелина. — Как-то уладить ваши отношения.
— С ним поговоришь… Где сядешь, там и слезешь… — Удальцова гневно сжала губы. — Он ничего никогда не говорит определенно, все обтекаемо, витиевато, тьфу! С-скотина такая!
Она сжала кулаки и гневно посмотрела куда-то в сторону.
— А она, Арина, вполне могла сюда прийти просто из вредности. Может быть, даже здесь… Не хочу об этом думать! — Она в отчаянии махнула рукой.