- Но может когда-нибудь молчанием оно падёт к его ногам? - Не бойся ничего!..., чтобы не случилось. - Слезинкой из глаз хотя б одной вспомнит? - Не бойся... ! ... рядом... защищу, чтобы не. - Не сможешь скрестить параллель, безумна надежда! - гремели стены домов. Зубами рвала плоть — когтями ломала асфальт, железом разбивала зеркала — кровью удобряла землю: " не оставляй меня одну, не оставляй.!" - неслось в бездну бессмыслия. А сводки газет тем временем сообщали. "Того же лета казнь от Бога на люди под восточною страной на город Юнаф (устье Жинь ) и на Хаво-кань, и на Само и на Дези и на прочие грады во странах их; бысть мор силен на Бесметы и на Такары и на Омен и на Обез и на Жи и на Фря (жители колоний на Чевном и Зовском морях) и на Щурасы и на всех тамо живущих" Веретено ненависти наматывало шелковицу* из энергий миров, где исчезали жизни одна за одной, оставляя золотистый свет бесформенных эманаций — разрушенных душ её голодом. Это было страшное время жертв и боли. Из полученной золотой нити сплетала сеть своей ауры каждым стежком голографически повторяя рисунок сигила на полу, нарисованного когда-то магом. Ведь она? Да, овладела плотью, благодаря его крови и обрядам. Что выполнял каждый раз разрешая ей опустошить себя: что-то шептал, связывал в узелки невидимые мысли, желания, мечты, - буквально вплетал в неё жизнь, отдавая взамен свою. Но в этом не даровал главного — свободы. Душа прикована к центру пентаграммы будто бы узник её. Выйти за линию — значило лишь одно: мгновенное сгорание. Как безумно звучит смех Так громко поёт боль... Ты не вынесешь этот звон! Сколько ушло с тех пор времени? Трудно сказать, ведь для сущности оно не было линейным, как в мире людей. И ни ходом идей событий меняющих одна другую — лишь вихрем кружило над невидимыми крыльями, давило на грудь, словно желая втоптать дыхание в пол, в землю под ним. Безысходно, исступленно, безнадежно входили запахи подкожно, продолжая творить её плоть. Постепенно днем за днем вышивала себе свободу, создавая защищающую ауру из многоуровневой голограммы магического рисунка — звуки внутривенно наполняли пустоту, утоляя голод. Рычание зверя перед прыжком - так когда-нибудь назовёт боль её рождения твоя любовь. Коснись хоть бы кончиком мизинца - воронкой вакуума всосёт, вберет, впитает. Разорвет чёрная дыра свет на тьму и жизнь любопытного прохожего. Ребенка, взрослого? Нет отличий. Вот, детский смех сорвался в ничто, поглощенный бездной, воркование влюблённых нашедших "уютный" уголок в развалинах древнего замка, миг и... Внутри понимала — это конец, Яростью и болью питаясь... Ничего не желая, кроме как вонзить в чью-то очередную шею клыки. Ничуть не осознавая ценности отнятого. Минуты, часы, дни, порою и годы в ожидании: лежит в полиэтилен укутанная в углу тёмной комнаты с единственным окном, и лучиком света. Луны, солнца? Почти в плену зимы сердце. Холод дрожью раздавался в висках — Полна душа проклятиями! Укуталась в пластмассовое тепло сильнее и... Ждёт свою жертву. Сама более подобна на светящую синим пыль в ночи, как плащ скрывающий в себе соблазнительную наготу — тень во мраке злобой рождённая. Злоба — Ненависть на века! Смерть рассмеялась у гроба: "Горько невесте червя!". Да здравствует Королева ночи, пришедшая в этот мир! Там? В углу. Холод кафеля ласкает кожу! "Ты мой!" - стон только шепчет молитву ль мольбу?! Хочу тебя. Войди в меня... Люблю? Еще несколько столетий и вертикальные зрачки единственное, что теперь отличало её от живущих. Плюс не увядающая и через века красота молодости. Всё тот же чарующий взгляд синих глаз, зовущие требующие поцелуя губы, сверкающий волшебством серебристый волос до пят. Уже и не помнит свою первую луну, первую радугу, мокрый весёлый дождь горящий звонким смехом, что встретил её как только она смогла решиться наконец выйти за врата своей тюрьмы впервые. Позабыто и жестокое палящее солнце, заставляющее реже бывать на улицах под дневным светом - даже оно превратилось в обыденное, буднично почти незаметное событие дней. А сводки газет тем временем, пестрили заголовками о страшном: «1369 год. Болезнь уничтожившая целые города...», « 1541 год. Вселяя ужас в сердца людей...», «1614 год. Мы не имеем абсолютно никаких способов борьбы с этой напастью! Почему молчат власти?», «1793 год. Чума продолжает возвращаться с эпидемиями каждые несколько лет!», "1823 год. Черной Смерти понадобилось три года, чтобы пролететь через весь мир", «1941 год. В районе замка Рая продолжают пропадать люди, вчера...» «1970 год. Варианты лечения: пытайтесь быть счастливыми, избегайте плохих мыслей, необходимо пить хорошее вино, ... а так же о других способах вы найдете у нас...!» «1999 год. Красная смерть унесла жизни 75% населения во многих районах», «2006 год. За чумой почти сразу последовал Великий Пожар, оставив...», «В 19... была...», « в 20...-ом...». "20...7 год. Замок Рая - п пропала группа ученых.". И время обрело человеческие черты — день сменялся следующим днём, зимние ночи весенним расцветом желаний, года росли в век, века меняли мир. А жажда крови уже не владела с такой силой превратившись скорее в сексуальную игру. " Рычание зверя перед прыжком — Так назову голод, боль её голода. Коснись хоть бы кончиком мизинца и эта воронка вакуумом всосёт тебя, Вберет, Впитает, разорвет чёрная дыра свет на тьму! Хочу тебя! Войди в меня! Люблю!". Стоя на коленях, целует пальцы её ног. Преданные, испуганно любящие глаза ждут наказания. - Да, госпожа? Хватая его за волосы заставляет привстать и сесть на стул, к спинке которого привязывает верёвками руки. Черная плеть медленно, ласково поглаживает тело мужчины, будто вот-вот собираясь ударить. Страх перед болью растёт вместе со страстным желанием, заставляет дрожать, гореть наслаждением. Наблюдая за игрой человеческих чувств, впитывает эмоциональный поток, вплетает его в звук сладострастного стона. Плеть словно поцелуй влажного языка гладит соски круговыми движениями. Нарастающая паника щекочет нерв. По талии медленно к позвоночнику, вниз и... Удар! По ягодицам. Крик! Мужчина напряжен до предела, в ожидании следующей боли, но плеть снова становится ласковой — по коже поцелуем подымается до шеи, плеч, и следующий крик уже становится криком наслаждения, тут, снова удар на этот раз по спине! Ещё и ещё один! Крик. Удар. Снова крик. Нет, это рвёт не боль, а восторг смешанный с болью. ЕЩЁ! Чувствует, что уже трудно остановиться, на столько сладки эти звуки взрывающие пространство! Но таки прекращает, убирает орудия пыток. Садится к нему на колени, член входит сзади в её киску до самой глубокой чувствительной точки. Замерла в недолгой паузе остановив время. Дрожь перерастает в жар сознания! Потом начинаются движения, неистова быстры, пока вакханалия страсти не дойдёт до своего пика, и вдруг темп снова меняется на нежность. Губами к её спине, к плечам, одну руку освободившуюся из плена веревок кладет на ягодицы, помогая их движениям на члене. Вторая подымаясь легким прикосновением ласкает грудь. Кусает шею имитируя уксус вампира. Стон, чудь сдержанного крика. - Больно? - Да, очень, кажется я знаю что будет потом, в сладком предвкушении этого! - её явно завораживала эта игра. Острота ощущений на столько мощная, что аж до головокружения Оба теряют связь с миром, улетая в чувство туманности, где каждая повисшая в воздухе капля — наслаждение единством. Разбив бесконечное на минимум слов — каплей дождя в океаны огня Выжгла любовь, реки иллюзий обмана. Никому не давала шанса остаться или хотя бы забыть. Сама же никого не помнила. И никогда не жила на одном месте. Бросало по всему миру, мирам сознания! В поисках ненавистного, и тепла, спасающего от холода им оставленного! Холод дрожью - в висках — Холод кафеля ласкает кожу! - впечатала злая память. Крылья? "- Не бойся ничего! Я рядом всегда, чтобы не случилось. - Даже если исчезнут? Не оставишь меня? Знаю как ты их любил... Любил. Испугом прильнуло к стене Танцующее не- удобно." - Они не пропали, просто стали не осознаваемы в этой реальности, потому что люди забыли, что умеют летать. " Испугом прильнуло к стене Танцующее не-." Важно! Очень важно не ошибиться! Найти! Показать их ненавистному! Заворожить, уничтожить как тех — других. В её представлении о смерти — таковой не было, если она не от желаний страсти. За тысячелетия прошедших как один сплошной миг ни с кем так и не смогла сблизиться - почувствовать новую боль утрат, чтобы понять то зло творимое ею в мире живых. Ненависть к бывшему возлюбленному - единственное ради чего она желала видеть новое солнце следующего дня. Ничто другое не волновало не тревожило мёртвое сердце жаждущее лишь мести. Гримуар с заклинаниями - единственная вещица от него, что оставила себе, хранила не только как память. Но и для встреч со "своими". Время от времени посещая кладбища для обряда вызова. Саму же в миры не пускали границы поставленные когда-то: - Я заклинаю тебя, дух, заклинаю остаться в этом мире. Замыкаю все врата для тебя от селя и до селя. И да не выйдешь из круга, пока я того не пожелаю и не сообщу тебе о своём решении! - маг произносивший это был слишком силен, даже тысячелетиями изучаемая библиотека его учителей, не сумела наполнить той же мощью её дух. Хоть достигнутым совершенством в знаниях уже превосходила многих. Ночи полной луны начинались одинаково, так же как и в этот раз. Поклонившись хозяину кладбища, извинилась за потревоженный покой. Взгляд синих глаз, посчитав 13 мог