Вин хотел проигнорировать вопрос, и позже он будет удивляться, почему не поступил так. Но, по какой-то причине, он ответил искренне.
– Роскошь придает мне силы и прочности. Я чувствую себя в безопасности, когда красивые вещи окружают меня дома. – Ляпнув это, он тут же захотел взять слова назад. – В смысле… черт, я не знаю. Я вышел не из богатых. Был простым итальянским мальчиком, живущим в северной части города, мои родители еле-еле сводили концы с концами. Я пробивался наверх потому, что хотел большего, чем обладал тогда.
– Ну, сейчас ты забрался оооочень высоко, все верно. – Херон взглянул на компьютеры. – Значит, ты много работаешь.
– Все время.
– Похоже, ты заработал на этот изумительный вид.
Вин развернулся на кресле.
– Ага. Частенько смотрю на него в последнее время.
– Будешь скучать по нему, когда переедешь?
– Я смогу смотреть на реку. И дом, который вы с ребятами строите, выйдет впечатляющим. Люблю все впечатляющее.
– Это пиво, возможно, самое лучшее, какое я пробовал.
Вин сосредоточился на отражении парня на затемненном стекле.
– Херон – твоя настоящая фамилия?
Парень слегка улыбнулся.
– Конечно.
Вин оглянулся через плечо.
– Какие еще языки знаешь кроме французского?
– Кто сказал, что я и его знаю?
– Тот факт, что ты ни разу не слышал об этом иностранном пиве, заставляет меня сомневаться в том, что ты любитель поесть и разбираешься в этом жаргоне. И Девина не переводила amuse-boucheпотому, что было бы грубо допустить, что ты не знаешь значения этого слова. Следовательно, я думаю, что ты знаешь французский.
Херон постучал пальцами по колену, что-то обдумывая.
– Расскажи, что за коробочку ты прячешь в ящике, и может, я отвечу тебе.
– Кто-нибудь говорил, что из тебя приходиться клешнями вытягивать информацию?
– Постоянно.
Решив, что это будет несерьезным откровением – в конце концов, когда Херон будет иметь что-то с Девиной? – Вин достал коробочку из Рейнхарда и открыл ее. Он повернул ее так, чтобы Херон смог увидеть, что там лежало, и парень тихо присвистнул.
Вин просто пожал плечами.
– Как я уже сказал, я люблю красивые вещи. Купил его прошлой ночью.
– Господи, вот это бриллиант. Когда собираешься спросить ее?
– Не знаю.
– Чего ты ждешь?
Вин захлопнул коробку.
– Ты задал больше одного вопроса. Моя очередь. Французский?
– Ouiounon??
– Jeparle un peu. Et vous?
– Jepeu. Et
– Я заключил несколько сделок по недвижимости к северу от границы, поэтому говорю на французском. Твой же акцент – не канадский. Европейский. Как долго ты служил в вооруженных силах?
– Кто сказал, что я служил?
– Просто догадка.
– Может, я учился в колледже за рубежом.
Вин окинул парня скучающим взглядом.
– Не твой стиль, я думаю. Ты плохо подчиняешься приказам, и я не могу представить, что ты станешь довольствоваться сиденьем за школьной партой четыре года.
– Смысл идти на военную службу, если я плохо подчиняюсь приказам?
– Потому что они позволяли тебе делать что-то на свой лад. – Вин улыбнулся, когда лицо парня оставалось полностью непроницаемым. – Они позволяли тебе работать самостоятельно, не так ли, Джим? Чему еще они тебя научили?
Растянувшееся молчание наполнило не просто комнату, а всю двухэтажную квартиру.
– Джим, ты осознаешь, что чем больше ты молчишь, тем больше я надумаю о твоей военной стрижке и татуировке на спине. Я показал тебе, что ты хотел увидеть… кажется, будет честно вернуть одолжение. Более того, это правила игры.
Джим медленно наклонился, его глаза были безжизненны, как камень.
– Если я расскажу тебе что-нибудь, мне придется убить тебя, Вин. А это вконец испоганит настроение нам обоим.
Так, эта татуировка – не просто что-то, что парень увидел на стене во второсортном татусалоне и забил на себя, потому что решил, что она крута. Джим был реальным парнем.
– Я просто сгораю от любопытства, – пробормотал Вин.
– Тебе лучше преодолеть его.
– Прости, дружище. Я – отменный засранец. И не думай, что я выиграл лотерею, чтобы загрести все то дерьмо, на которое ты так пялишься.
Последовала пауза, после которой на лице Джима появилась слабая улыбка.
– Хочешь, чтобы я думал, что у тебя есть яйца?
– Уж поверь, приятель. И с полуслова понять можно, что они размером с церковные колокола.
Джим откинулся в кресле.
– О, ну точно. Так почему ты высиживаешь это кольцо?
Вин сузил глаза, в них вспыхнул гнев.