‘Чертовщина какая-то. Возьми себя в руки!”
Стряхнула с себя этот морок и отметила, что взгляд Фрая полностью сосредоточен на ее губах. Приоткрыла рот в немом призыве и скользнула языком по нижней губе, и в ту же секунду он впился в нее жадным поцелуем. Казалось, он только этого и ждал, мечтал увидеть в ней признак согласия, молчаливое приглашение. И теперь, уверенный в своем праве, рванул напролом. Изучая и лаская ее губы своими, проникая в ее рот своим языком, вдыхая и пожирая ее рваное дыхание. Сирин опешила. А потом и запаниковала. Она теряла контроль. Не понимая, что же, черт возьми, происхо…
Руд скользнул ладонями по ее шее, а спустя миг впились в затылок. Он пожирал ее голодным ртом, плотно держа ее маленькую головку в захвате широкой ладони. Пальцы не замирали ни на миг, и вот он уже зарывался в ее густые локоны. Пропускал тяжелые пряди между пальцами и скользил ладонями по этой шелковистой, роскошной массе.
В голове помутнело, а пальцы на ногах судорожно поджались от удовольствия. Колени подкашивались, и Сирин вполне ощутимо вцепилась в его плечи, чтобы не упасть. Она еще держала в уме свой план. Еще ориентировалась в пространстве. Вот она, его кровать. А там, чуть дальше, раскрытый мешок. И все, что от нее требовалось – это сместиться с Фраем на кушетку так, чтобы она могла незаметно просунуть руку в его недра.
Но в этой дуэли она уже начинала проигрывать. Запоздало приходило осознание, что правила и направление любого возможного движения диктовать будет только он. Он на секунду отстранился, чтобы в самые ее губы выпалить:
– Дай… Дай мне коснуться тебя, – дрожащим от страсти голосом, озвучивая витавшую в потрескивающем от напряжения воздухе откровенную просьбу...
Сирин кивнула и прижалась к нему всем телом, дрожа и смыкая веки.
Руд ликовал. Пылкий ответ девушки развязывал ему руки. С упоением и мощью долго подавляемой страсти он вновь набросился на ее рот. Крепко удерживая голову, врывался в него, как хозяин. Наигравшись с ее волосами, он прошелся ладонями по спине, поглаживая изгибы ее тела, прижимая Сирин к себе, давая ощутить силу своего желания. И она тихо застонала в ответ. Тонкие пальчики стиснули его плечи, поползли по мышцам груди, жадно ощупывая и изучая его тело. Это было так же непередаваемо приятно, как гладить ее самому. Ритмично лаская языком ее горячий рот, он пробирался ладонями под тонкую ткань. Именно кожу ему непременно хотелось потрогать, почувствовать, каков на ощупь этот золотистый мед. Сирин в его руках прогнулась и распахнула глаза. Но поцелуй не прерывала, а лишь последовала его примеру и завела одну ладошку в разрез рубахи на его груди. Провела прохладными пальчиками по его раскаленной от возбуждения коже. И мышцы его конвульсивно дернулись, а рука резко опустилась с ее поясницы на округлую ягодицу, с силой притягивая к себе и откровенно демонстрируя позыв плоти. Вопреки опасениям, Руд почувствовал, как она отвечает, втягивая его язык глубже и постанывая, и чуть не зарычал от ликования.
Его Птичка сходила с ума так же, как и он сам. Одной рукой он уже стягивал с себя трещавшую по швам ткань рубахи, а она, пытаясь помочь, только путалась руками в широких складках. Прервав поцелуй, он вскинул руки вверх, сдирая рубаху и отшвыривая назад. Тяжело дыша и пожирая глазами соблазнительные очертания, едва скрытые ветхой материей, он потянул завязку у горловины туники. Ткань распахнулась и сползла с плеч, раскрывая тончайший шелк и кружево нательной сорочкой. Белье держалось лишь на тонюсеньких бретельках и было натянуто отчетливо выпирающими, напряженными сосками. Они еле заметно вздрагивали, и на миг Руду показалось, что это дрожь испуга, но тут же понял, что это ее сердце отбивает столь бешеный ритм, что все в ее теле пульсирует и трепещет. Даже если бы в нем оставались крупицы сдержанности – то подобное зрелище напрочь сносило любые попытки контроля. Он прильнул губами к нежной шее, языком ловя ту же пульсацию на артерии, лаская кожу в исступлении и еле сдерживая лавину желания. Сирин откинула голову назад, выгибаясь и подставляя чувствительную кожу горла под его жадный рот. Тихо стонала, когда он исступленно сминал ее притягательные формы, вжимая все ее тело в себя, упираясь каменным пахом в мягкий живот. Сирин содрогалась, ее раздирало на части, мозг взрывали тысячи чувственных импульсов. С жалобным стоном она закинула бедро высоко к его талии, а руками вцепилась в короткие волосы на затылке. Все заграждения рухнули, и их руины сносило мощным потоком ничем не сдерживаемого вожделения.