Она ногтем отщелкнула окурок в огонь и принялась за еду.
– В любой банде слово вожака – закон, – продолжал Орис с набитым ртом, – и двух мнений быть не может. Зи приказала, чтоб разбивали лагерь и готовили жрачку. Значит все должны заткнутся и тащить свои потроха исполнять приказ. Мне никто не помогает с дровами, – он указал ложкой на культю свой отнятой руки, – а я не обязан помогать Сутулому со стряпней. Так же как никто не будет помогать Обглоду и Люфту с тачанкой, равно как и обсуждать, куда нас ведет Зи.
– А нам действительно так надо в столицу, Зи? Я просто интересуюсь! – быстро добавил Дуглас, когда рыжая уже занесла кулак для удара.
– Мы идем не в сам Гринфорт, болван, – огрызнулась Зилар, – нам нужно попасть в Яму. Пришло время играть по-крупному.
Глава 15.2. След
15.2. След
Чувствительность возвращалась постепенно, и дело это было достаточно болезненное.
Сначала Руд ощутил хоть и неприятное, но долгожданное покалывание в пальцах стоп, а спустя несколько минут смог ими пошевелить. Потом чувствительность и подвижность постепенно возвращалась к рукам, и он начал интенсивно, скрипя зубами от боли, массировать голени и бедра, разгоняя по мышцам кровь и вновь обретая былую подвижность. Через некоторое время он смог наконец принять вертикальное положение и спустить ноги с кушетки. С его губ сорвалось ветвистое ругательство. В тишине комнаты оно прозвучало весьма четко и внятно. Что не могло не радовать – стало очевидно, что действие парализующего токсина полностью себя исчерпало и можно было приступать к активным действиям.
Все то время, что он, подобно трухлявому полену, лежал на кушетке, его раздирала жажда рвануть в погоню. Во-первых, он хотел разорвать ее на кусочки. Во-вторых, вернуть свой именной револьвер, к которому Воленрой испытывал особое чувство привязанности. И в-третьих, он не мог отделаться от мысли, что хотел бы продолжить начатое, а разрывать на кусочки можно уже после…
«Вот же хитрая гарпия, – Руд досадливо потирал шею в том месте, куда вонзился дротик, – дай мне только до тебя добраться, и я выясню, что на тебя нашло».
Пройдясь по комнате нетвердой походкой, об быстро собрал разбросанные вещи в мешок, а потом взгляд Руда наткнулся на непонятный комок, который Сирин выразительно швырнула в него перед побегом. Испытывая едкие догадки, он развернул скомканную бумагу и убедился в своих худших подозрениях…
– Адские Топи! – Воленрой в сердцах шваркнул кожаный баул об пол, вспоминая, что газета была припрятана в складках плаща, а тот, в свою очередь, оставлен в вещевом мешке. – Час от часу не легче! Как я мог выпустить эту деталь из виду и оставить Сирин наедине с содержимым своих карманов!
Теперь случившееся стало вырисовывается более отчетливо, а одиозное поведение девушки и ее побег приобретали некоторую логичность и завершенность.
В свое время Руд успел пробежаться по страницам этого издания, видел, в каком свете выставлены события, и мог приблизительно представить, какие выводы из прочитанного могла сделать его неугомонная спутница.
Справедливости ради следовало признать, что он был с ней… не до конца честен и временами вел двойную игру. Не то чтобы обманывал, нет. Скорее, манипулировал имеющимися у него данными и направлял ее разум туда, куда следовало. Однако это все было направлено на общее благо, и, если бы Сирин не лезла куда не просят, со временем он бы, наверняка, раскрыл ей все карты. И главное, она бы узнала всю правду не из бульварной газетенки, а лично из первых уст. Без всех этих безумных разоблачений и передергиваний фактов, без злорадных статеек, полных завистливой злобы и… что гораздо более важно – тщательно сфабрикованных обвинений в измене.
Этот момент Воленрой уже вторые сутки обдумывал с особым пристрастием. И то количество информации, что вывалили разом в одном газетном выпуске – не могло быть экспромтом. Скорее, это напоминало хорошо срежиссированный сперктакль, где гвоздем программы был назначен он.
Сомнений не было. Его давно готовились подставить, обличив все его мнимые грехи и вывернув наизнанку факты, неизвестные большинству из ныне живущих людей.
Непонятно, почему он вообще не сжег этот пасквиль немедленно после прочтения.