Возможно виной тому было желание засунуть эту газету в глотку продажному и алчному сэру Гелинроту, министру печати. Маленькому, желчному старикашке, с которым у Воленроя постоянно случались мелкие стычки. Делить с ним Руду было особо нечего, но он ощущал, что тот никогда не упускал случая напакостить. Руд не сомневался, что газетные статьи были составлены при его, Гелинрота, участии.
Но сути это не меняло. Раз уж столь опасный документ не был уничтожен, Руду следовало следить за ним пуще, чем в свое время он следил за Сирин.
Руд снова скомкал в кулаке выпуск «Сити стандарт», распекая себя последними словами.
«Поздравляю тебя, Воленрой, ты совершил ошибку безусого новобранца! Банально расслабился, убежденный в ее полном доверии и беззащитности. Поддался на эмоции, потерял бдительность – и сразу получил удар в спину, – Руд повел ноющими от токсина плечами, – в буквальном смысле».
Закончив сборы, он высунулся в окошко и оглядел пустынный переулок. Можно было, конечно, спуститься вниз по-человечески, через дверь… Но он был настолько зол: на Сирин, на себя, на продажных газетчиков, на очередную бессонную ночь, предстоящую впереди – что упрямо стиснул зубы и сиганул через подоконник.
Очутившись на задворках гостиницы, Руд не стал тратить время на разведку местности, а пустился ровным бесшумным бегом вдоль улицы, направляясь на север. Миновав вокзал и воздушную гавань, направился к площади ратуши, откуда можно было пройти напрямки к Старогринфордским воротам и выезду из городка в сторону столицы. В том, что путь его лежит в этом направлении – он не сомневался ни секунды. А уж если говорить точнее, в направлении поместья профессора Мангейта.
Руд был уверен, что Сирин не станет прятаться или затаиваться, не станет искать укрытия у каких-либо друзей или знакомых, рискуя навлечь на них неприятности. Он успел узнать эту девушку достаточно хорошо, и было очевидно, что Птичка решила идти в своих поисках правды до конца. Все те вопросы, которые годами смущали ум и оставались без ответа, рвались наружу. Долгая беседа в катакомбах и новые сведения, полученные у Руда, разбередили старую рану. А еще в душе Сирин явственно встрепенулась надежда докопаться до истины и узнать, наконец, что же случилось с ее родителями много лет назад. В чем на самом деле состояло их преступление, за что вся семья было так жестоко наказана, а сама она находилась на грани уничтожения. Терять ей, собственно, было уже нечего. Так что, несомненно, она ломанулась к дряхлому профессору в надежде добраться до него раньше Воленроя или других возможных преследователей.
Размышляя обо всем этом, Воленрой миновал старые въездные ворота из губчатого известняка, череду просевших каменных зданий и небольших площадей. Дома вокруг сменились деревянными и стали поменьше, словно съежившись от сырого, стылого воздуха – Руд выходил на окраину города Буржа. Перед ним расстилался накатанный дорожный тракт, идущий в сторону Гринфорт Сити. Прямой, как лампасы на армейской форме, он уходил вперед, исчезая в дали, и лишь фонари растворяли глухую черноту ночи, подсказывая общее направление.
Руд невольно сбавил шаг и стал внимательнее вглядываться в окружающие его тени. Седой камень дороги, избитый жестяными ободами колес, не позволял рассчитывать на обнаружение каких-либо следов беглянки. На плотном мощении не оставалось отпечатков подошв, а по бокам тракта рос плотный, колючий кустарник, не позволявший случайному путнику свернуть на пыльную обочину.
Нет, он не сомневался в своем предположении, и Сирин наверняка шла этим путем, но серая полоса между пригородом и дальними, безлюдными местами таила в себе немало опасностей. Бывалые ходоки знали об этом и никогда не бродили между поселениями в одиночку, тем более временя сейчас настали неспокойные. Измученные голодом и поборами люди не гнушались грабежа.
Руд отметил неприятный зуд, пробежавший по спине, и прибавил шаг. Теперь он вглядывался вперед не столько в хищном порыве догнать беглянку, сколько в надежде, что заметит впереди ее силуэт и убедится, что она жива и с ней все в порядке. А уже потом от души намылит шею…