Не успела она возразить, снова повторив свое категоричное нежелание бросать раненого, как входная дверь на верхнем этаже была с треском снесена с петель...
Послышались громкие крики нескольких человек, грохот бегущих ног, приказы разделиться.
– Слышь, Кривой! Валим всех, кого увидим, но девку берем живьем. Пали ей по ногам, только, смотри, не прострели котелок… – громкий хохот потонул в звоне разбиваемой в столовой посуды… – Глянь, Сэм, тут уже порылись до нас… это работа Щегла. Кстати, где он?
Руд переглянулся с Сирин и, достав из-за пояса револьвер, прислонился к двери, отодвигая девушку себе за спину. Но она перехватила его сжимающую оружие руку и молча покачала головой. Прижала палец к губам и сделала знак следовать за ней. Тихонько выскользнув на лестничный пролет, они неслышно прошли к ступеням, ведущим не наверх, навстречу опасности, а в подвал. Вторгшиеся грабители, тем временем, увлеклись дотошным изучением кладовки и двух крошечных спален.
Глянув на площадку выше и прищурившись от звуков яростного погрома, Сирин увидела свой саквояж, оставленный возле входной двери. Она попыталась было, встав на цыпочки, достать его между перильных балясин, но роста не хватало. Без лишних вопросов, Фрай подошел к ней сзади, крепко ухватил вокруг талии и приподнял вверх, давая возможность дотянуться до сумки кончиками пальцев. Еще секунда – и саквояж оказался в ее руках. А спустя пару мгновений они уже спускались в подвальный закуток, служивший хранилищем для каменного угля, идущего на отопление здания. Сирин знала, что запасы давно не пополняли и угольный подвал совершенно пуст. И если еще утром это было проблемой, которую следовало срочно решать, то теперь это могло спасти им жизни, и в своих мыслях она пылко благодарила прижимистого домовладельца. Спотыкаясь о кучи шлака и пустые ведра, набивая шишки и ссадины в тесном, почти не освещенном пространстве, они смогли протиснуться к небольшой квадратной шахте, выходящей на задний двор. Через нее хранилище заполняли антрацитом прямо из повозки угольщика. Фрай попытался возмутиться, когда девушка пихнула ему в руки увесистый саквояж. Яростными жестами и шепотом обсудили, следует ли тащить за собой весь этот бессмысленный груз, но тут Сирин была непреклонна и шипела, как гюрза. Упираясь в стены лаза и цепляясь за ребра трубопровода, они стали медленно подниматься вверх. Ползли осторожно, стараясь не производить сильного шума, несколько раз соскальзывая по металлу назад и отдавливая друг другу пальцы. Минуту спустя, подгоняемые звуками погрома, грубыми выкриками и проклятиями неизвестных, они добрались до узкого люка. Первой из наполненной угольной взвесью шахты, чихая и откашливаясь, вынырнула задыхающаяся Сирин. Сильным и бесцеремонным толчком снизу герцог Нордхилл вытолкнул ее на поверхность. Шурша и путаясь в юбках, она обессиленно повалилась на землю, глядя, как следом за ней из лаза появились голова и плечи Фрая. Он с недовольным видом демонстративно вскинул руку с саквояжем вверх и грузно, с раздражением, поставил его рядом с девушкой.
– Эй! Поосторожнее! – шепотом возмутилась она.
– А что такое? – зло и иронично ответил Руд, подтягиваясь на руках и тоже вылезая на поверхность. – Там что, аквариум с золотой рыбкой?
– В некотором смысле вы не далеки от истины...
Громкие вопли и ругань донеслись из угольного лаза, и оба вздрогнули, отвлекаясь от спора. Кажется, их преследователи успели обойти все помещения квартиры и обнаружили путь, по которому жертвы ушли. Воленрой вскочил и с грохотом захлопнул крышку люка, вставив в проушины для замка сухую корягу.
– Это их ненадолго задержит.
Подхватив девушку под локоть, Руд поставил ее на ноги и потянул за собой. Сирин, едва успев подхватить свою сумку и спотыкаясь, побежала за ним к дальней подворотне. Скрывшись в густой тени, Воленрой огляделся, чтобы убедиться, что дозорных, которых нападавшие могли бы оставить на шухере, да и просто заблудших душ, поблизости не было.
– Вроде, чисто, – буркнул с удовлетворением, давая знак бежать дальше. – Нет, ну хоть бы шныря на углу поставили... горе-грабители… Понаберут из деревень...
Петляя темными дворами и кривыми закоулками, они удалялись от квартирки на Парковой улице. Одни подворотни сменялись другими, но путь оставался безлюден. Сырость предзакатного воздуха разогнала по углам и подвалам даже местных бродяг. В тишине пустынных улиц стук их каблуков о брусчатку казался предательски громким.