Руд отвлекся от их тихой беседы и задумчиво смотрел в окно. За стеклом хлестали косые зеленоватые струи Ливня. Ядовитые потеки Зеленого Дождя струились по запотевшему стеклу, затекая в трещину и собираясь небольшой лужицей на подоконнике, заставленном резными детскими игрушками...
Зараза везде, думал он. Она проникает в дома каплями дождя, разъедает кожу скользнувшими под одежду туманами, щиплет глаза испарениями дренажных оврагов, прокрадывается в щели амбаров незаметными затеками. Пропитывает некогда плодородные земли разливами рек, потоками наводнений губит драгоценный скот и диких животных. Хворь повсюду – и никуда не собирается уходить. Ее отравленная влага наполняет прибрежный воздух, ее тлетворная сырость пропитывает хлеб. Ее осадки проникают в любой, даже самый затерянный уголок суши, находят своих жертв везде, разносясь воздушными массами и выпадая скупо или обильно, но всегда губительно. Заставляя каждого человека, независимо от его происхождения, достатка, образования и вероисповедания влачить всю жизнь с этим неизбывным, неискоренимым страхом перед Заразой. С ее присутствием можно лишь смириться и учиться выживать.
Но для него Хворь – это не только то, что видно невооруженным глазом. Не только мутно-зеленые потоки дождевых струй или ядовитые фосфорические русла рек. Не изумрудные омуты с могильными берегами вокруг.
Хворь – его персональная Адская Хлябь. Таинственная бездна… Страшная загадка…
Ведь он самолично видел регенерацию Воды в той огромной хрустальной чаше... И есть неопровержимые свидетельства, что Айсбриджи все же нашли панацею, хоть и так бездарно унесли с собой в преисподнюю все имеющиеся знания...
Руд вздрогнул, как от толчка, и передернул плечами, словно очнулся после тяжелых размышлений. Прозрел после мистического, потустороннего наития.
Необходимо помнить о призрачном, но возможном шансе на спасение! Помнить всех тех, кого уже не вернуть, и думать о тех, кому еще можно выкупить будущее. Нельзя позволять хорошенькой мордашке с влажными глазами и дрожащим подбородком отвлекать себя от предмета поиска. Его главная цель – утерянное открытие родителей девчонки! А она сама – лишь средство. Просто способ достижения этой цели. С теми бумагами, что сейчас надежно спрятаны в его кармане, он сможет наконец раскрутить этот клубок, а девице придется ему в этом помочь. Добровольно или же по принуждению. Если начнет упираться – заставит! Но сначала ее нужно надежно спрятать. И самым безопасным местом герцог обоснованно считал особняк на Гровер Стрит – штаб-квартиру своего Приказного Сыска…
– Голиаф, расскажи-ка гостю, как вы с семьей оказались у Реки Грин.
Звонкий голос девушки выдернул Руда из размышлений. С кривой, вызывающей улыбкой Сирин смотрела на Фрая в упор. – Сей знатный господин считает, что жизнь на берегу – сродни самоубийству.
Сирин жутко взбесил тот отстраненный вид, с которым этот Фрай сидел последние несколько минут. Словно он здесь просто мимо проходил. Словно не имел никакого отношения к тем злоключениям, что случились сегодня с ней и Руфусом. А ведь он что-то знает и замешан во всем этом по самую маковку.
“Сидит, видите ли, и с раздражением и гадливостью смотрит по сторонам! – полыхало у Сирин внутри. – То брезгливо оглядывает окно с треснувшим от старости стеклом, то воротит нос от мебели, давно нуждающейся в ремонте… Сытый, надменный хлыщ!”
Руд смело встретил ее горящий неприязнью взгляд. Она явно нарывалась. Пристально глядя в ответ, он высокомерно приподнял бровь, но ответил более чем любезным тоном.
– Мисс О`Доэрти, за свою жизнь я побывал в гораздо более опасных местах. И мое удивление вызывает лишь выбор данного места семьей, которая достойна всяческого уважения.
– Вот именно, чертов водоворот! – выругалась Сирин сквозь зубы. – Достойна! Но такие властители мира, как вы, и загнали простых людей в столь невыносимые условия, – она выразительно округлила глаза, сложив бровки домиком, и продолжила наигранно виноватым тоном, – или я ошибаюсь на ваш счет, и вы просто состоятельный прожигатель жизни и ничего важнее визитки с согласием посетить очередной раут не подписываете?
Сирин сама не понимала, зачем она лезет на рожон. Откуда появилась странная потребность что-то доказывать этому чужому, непонятному, но явно опасному человеку. Во всем его поведении проступал какой-то глубинный интерес, а познания о ее скромной персоне и внезапная защита жизни – складывались в тревожный узор. Определенно, ему было что-то нужно от нее. Даже больше – он устроил за ней самую настоящую слежку. Но, несмотря на спасение этим вечером и отнюдь не случайное дорожное столкновение на днях, Сирин явственно ощущала, что он преследует ее совсем не для того, чтобы защищать.