– Зачем? – нахмурилась она.
– Что зачем?
– Зачем это нужно вам? Выручать меня тогда и спасать сегодня? Зачем принуждать идти куда-то с вами? Я прекрасно обойдусь своими силами.
– Возможно... – медленно кивнул Руд, вновь обретая над собой полный контроль. – Если будете знать, от кого прятаться и от чего защищаться. А вы знаете, Мария?
– А мне следует защищаться? Все было прекрасно, пока не появились вы! Всю свою жизнь до сегодняшнего дня я чудесным образом справлялась сама.
– Справлялись, потому что про вас не знали.... Но теперь все изменилось, и ваша шкура поставлена на кон!
– Однако сейчас явную угрозу я чувствую лишь с вашей стороны, – Сирин воинственно выставила подбородок вперед и приподнялась на цыпочки, правда, при этом все равно доставала Руду лишь до плеча.
«Нда-с, – с долей уважения подумал Воленрой, – а она оказалась не из робких, и простым психологическим прессингом ее не запугать». Но это и не удивительно. Годы, проведенные в бегах, и жизнь с постоянной оглядкой через плечо кого угодно научат держать удар, пропуская через горнило ежедневного риска и закаляя внутренний стержень. Либо безжалостно сотрут в порошок, просеивая останки через сито забвения.
– Уж не вам ли самому моя шкура понадобилась? – глядя на него с прищуром и растягивая слова, полюбопытствовала девушка.
– Сирин, еще одно слово – и я подпорчу ее ЛИЧНО! – в голосе Руда появились нотки нетерпения. Этот диалог начинал его порядком подбешивать, как и бесчисленные вопросы Сирин. Почему она не может просто замолкнуть и делать, что говорят?
– Неужели? Как интересно… и какие еще желания вызывает у вас моя шкура? – вздернув подбородок еще выше, с вызовом сказала Сирин.
– Как минимум – заткнуть вам рот кляпом... и связать, чтоб уж наверняка!
– И что будет, если я откажусь от добровольного сотрудничества?
– Все просто… оно станет недобровольным. Намекну лишь одним словом... “Руфус”.
Она дернулась, как от пощечины, а кишки ее моментально скрутило в холодный узел.
– Шантаж? Как же это низко…
– Ну что вы, милейшая, не шантаж, а мотивация, подкрепленная моим словом чести. Вы следуете за мной – и с ним ничего не случится. Но рекомендую быть посговорчивее...
Сирин на мгновение замолчала, но волна протеста в глубине души становилась все сильнее. Никогда ранее она не подчинялась чужим приказам. Волею судеб, ее жизнь сложилась не радужно, а за плечами были ужасные воспоминания. Разлука с семьей, могилы близких, лишения, вечный страх за жизнь. И ничто не смогло ее сломить. Но сейчас она ощутила себя буквально зажатой в тиски жестких условий и напора этого странного человека.
– И каково оно, мистер Фрай?
В ответ тот лишь удивленно поднял бровь, всем своим видом показывая, что ждет конкретики.
– Нападать на того, кто слабее…
– Когда тот, кто слабее, не в состоянии отличить нападение от протекции, ему придется просто подчиниться…
Фрай был совершенно закрыт для ее понимания, не читался. И как бы ни была развита у Сирин чуйка на людей, тут она отдыхала.
Он смотрел на нее огненным взглядом инквизитора. В глубине черных расширенных зрачков полыхало пламя костра правосудия, оно уже начало припекать ее кожу, заставляя глаза слезиться, а волосы колыхаться то ли от волн жара, то ли от ужаса.
Святые Колодцы, как же знаком был Сирин этот испепеляющий ненавистью взгляд. Как часто она видела подобные сполохи в глазах людей при любом упоминании о предательстве, учиненном ее родителями. Их злоба опаляла Сирин даже через маску безымянной сиротки. Речь могла зайти про Черный четверг, безвременную кончину кого-то из королевской семьи или про очередное сокращение пайки Воды – а ей слышалось потрескивание горящих поленьев. То и дело она ловила шепотки про давние слухи, что вроде же был найден заветный способ спасения, а чертовы ученые предпочли похоронить всех заживо, но не поделились секретом – и тогда запах паленой плоти мерещился Сирин особенно отчетливо и реально.