Недобро нахмурившись, оттолкнул ее руку и выровнял голову:
– Что произошло и где, во имя всех Вод, мы находимся?! – резче, чем намеревался, выпалил Руд.
“Нет, чертово болото, ну вы посмотрите на него! Лежит себе, удобно пристроившись головой на моих коленях, а говорит таким приказным тоном, словно команды на плацу раздает.”
Сирин прочистила горло:
– Ну, раз мы перешли к допросу с пристрастием...
Не особо стесняясь в выражениях, она принялась за доклад. Сказала, что сочла бегство в кустарник не самым верным решением. Ведь она хорошо ориентировалась в этих местах и была наслышана о широкой сети подземных ходов и катакомб. Имелись у нее и многочисленные знакомые, общение с которыми такой высокородный господин, как мистер Фрай, счел бы неподобающим для столь юной, да и без того не благонадежной особы, как мисс О'Доэрти. Но именно эти друзья не раз показывали ей тайные укрытия на случай внезапной облавы. Данная мысль и посетила ее, когда возник вопрос экстремального выживания.
Чтобы получить моральную компенсацию от короткого пересказа событий, особый упор Сирин сделала на том, как Фрая ранили, и добавила немного драмы, описывая его падение. Далее красочно преувеличила время, которое она потратила на открытие люка, и особенно разошлась, описывая, как именно ей удалось втащить его бренное тело в узкий проход. Оговаривать людей, конечно, нехорошо. Но ведь оговор – это не всегда заведомо ложные показания свидетеля, иногда это и добросовестное заблуждение, а Сирин была готова поклясться, что лишь немного сгустила краски. Правда, вовремя проснулось чувство самосохранения и заставило ее унять красноречие, комментируя поспешное отпихивание его конечностей в целях своевременного закрытия двери, и часть удовольствия была безвозвратно утрачена.
Фрай периодически недовольно хмурился, но, к удивлению Сирин, молчал.
– ...так что сейчас мы сидим в старой опорной шахте моста, как в каменной мышеловке.
За рассказом девушка довольно уверенно и почти профессионально завершила обработку его раны и наложила на голову добротную повязку из разорванной на полосы ткани рукава.
– Что дальше? Каковы ваши предложения? – буркнул Фрай, как только принял сидячее положение. Он тряхнул головой и огляделся, явно приходя в себя.
– Да не стоит благодарности, что вы, – ехидно хмыкнула Сирин, махнув рукой в широком жесте. – Я, может, каждую неделю пьяных да бесчувственных людей под заборами подбираю и на себе в подземные норы утаскиваю, – продолжила она со смехом, внезапно развеселившись. На душе вдруг стало необъяснимо легко. Будто не сидели они сейчас в добровольной западне.
– Не паясничай, – скривился Фрай, устало переходя на «ты». – Знаю, что могла там бросить. Да и, откровенно говоря, не ждал бы иного.
Руд не мог пока понять, что ощущает. И дело совсем не в боли, которая, нарастая и пульсируя, жестко сжимала его голову, словно стальным обручем. Дрянное чувство горчило во рту, не позволяя полностью прийти в себя и отдавая смутным привкусом неприятностей. Если бы можно было описать его разрозненные ощущения одним словом, то, скорее всего, это было бы… замешательство. Потому что вот этот ее поступок... он полностью противоречил всем представлениям о ней. О дерзкой и заносчивой Айсбридж, которая каким-то непостижимым образом выводила его из себя. Такого уравновешенного и серьезного. И какой бы самонадеянной и эгоистичной он ее не считал, сейчас нужно было признать, что она поступила достойно. Ей ничего не стоило бросить его… сбежать. Отделаться от ненавистного надзирателя. А если учитывать их не особо любезные беседы, это было бы более чем логично. Но маленькая Айсбридж решила поступить иначе. И какими бы ни были причины, факт оставался фактом – она его спасла.