Первые несколько минут после выхода из-под защиты подземных сводов напряжение почти осязаемо вибрировало в их телах. В любой момент их могли изрешетить стрелами, пулями или просто испепелить метательными снарядами с зажигательной смесью. Не было сомнений, что они представляли собой отличную мишень. Но минуты текли, а тишину нарушали лишь всплески воды да затихающие звуки удаляющегося города. Скованные тесным пространством и вынужденным бездействием, теперь они видели яркий утренний свет, пробивающийся по сторонам их импровизированного тента. Сирин чувствовала под своей ладонью каменную твердость напряженных грудных мышц Фрая. Одной рукой он ненавязчиво приобнял Сирин за плечо, и в этом жесте ей чудилась закамуфлированная защита и готовность, в случае необходимости, прикрыть своим телом. В другой его руке был зажат взведенный и тщательно перезаряженный после сырости катакомб револьвер. Она понимала, что с таким арсеналом они не могли оказать преследователям ни малейшего сопротивления, но страха не испытывала.
Странным образом то, что сейчас происходило с ней, было самым поразительным и будоражащим кровь событием за все ее не самое простое существование. И думала она отнюдь не об угрозе жизни – уж этим Сирин было не удивить. Как и не смущал ее растревоженный улей воспоминаний и ворох новых упреков за предательство родителей – на эти факты она натыкалась сплошь и рядом. И давно уже научилась, глотая жгучие слезы обиды, идти вперед как ни в чем не бывало.
Сейчас ее сердце билось как бешеное именно из-за близости этого невероятного мужчины. Он был соткан из противоречий, сложен в понимании, властен и явно привык побеждать, и она никогда не встречала таких людей ранее. Кто бы мог подумать, что этот большой и очень опасный хищник, готовый растерзать ее при первой встрече, оказался сейчас на ее стороне. От этой мысли в душе стало неожиданно тепло. С явным усилием она сдержала желание глупо улыбнуться, как будто одержала непонятную внезапную победу. Всю свою жизнь она была глубоко одинока. Знала, что никто и никогда не придет на помощь, и привыкла к тому, что надеяться можно только на себя. Сирин никогда не думала об этом с сожалением и не сетовала на судьбу, просто приняла как факт. Но вчера, столь драматично покинув свое жилище в сопровождении этого незнакомца, впервые ощутила себя под защитой. Вот так неожиданно… спонтанно… мгновенно… не спрашивая разрешения… он просто появился и перевернул ее жизнь с ног на голову.
Ее волновали и внезапность его появления, и тот факт, что он уже очень давно искал не кого-нибудь, а именно ее. И мысль о том, что он знает про ее прошлое так много, как не знает она сама, будоражила похлеще любой погони. Это словно прикоснуться к чему-то заветному и сокровенному. Подойти вплотную к разгадке тайны… обрести надежду получить ответы на вопросы, которые терзали ее на протяжении многих лет.
Руд пошевелился и дулом револьвера почесал себе подбородок – ее волосы давно выбились из прически и теперь щекотали ему лицо.
– Прости, сейчас я попытаюсь что-то сделать с этим безобразием.
Она подняла обе руки вверх, к волосам, чтобы на скорую руку соорудить подобие пучка или косы. При этом, чтобы не сдвинуть укрывающий их плащ, ей пришлось сильнее навалиться на его бок, а лицо приблизить почти вплотную к его напряженной шее с быстро бившейся жилкой.
– Не надо, – почему-то сквозь стиснутые зубы процедил Фрай.
– Да я быстро, это же…
– Я сказал, оставь, как есть!
Рявкнул так, что желание спорить завяло, а все нежные и поэтические чувства, минуту назад витавшие в ее голове, улетучились. Сирин вновь покорно пристроилась сбоку, стараясь как можно меньше к нему прижиматься, и замерла. Фрай не сказал больше ни слова, но Сирин не решилась испытывать его выдержку и спрашивать, что это только что было. Лодка продолжала ровно плыть по потоку, унося своих пассажиров все дальше от людных мест. Чувство опасности постепенно притуплялось. Тревожные мысли путались и заглушались мерным покачиванием ялика и плеском Воды. Минута текла за минутой, напряженное молчание сменилось сонной апатией. Через некоторое время усталость взяла свое, и, намученные тревогами и волнениями минувшего дня, оба провалились в тяжелый, вязкий сон.
Глава 8.1. Привал
Глава 8.1. Привал
Глухой стук чего-то твердого о борт, сопровождающий ритмичные покачивания лодки, вырвал Руда из дурмана рваного, поверхностного полусна. Многолетняя военная привычка мгновенно запустила отработанный алгоритм действий. Первым делом нащупал оружие, поудобнее укладывая палец на спусковом крючке револьвера, еле заметно повел плечами, болезненно ощущая занемевшей кожей каждую рейку днища, пошевелил ногами, разминая затекшие в ограниченном пространстве ялика мускулы. Все это – не совершая резких движений и даже не раскрывая глаз, на случай, если за ними наблюдают. На войне нужно уметь извлекать преимущества из любой малости. Пусть даже такой, как внезапность своего пробуждения.