– Ну что, предлагаю снова познакомиться. При свете белого дня, так сказать, – разрядила она неловкость момента и криво улыбнулась.
– Я с удовольствием буду знакомиться с тобой каждое утро, Сирин... Но сейчас… не могла бы ты слезть с моего плеча? У меня адски затекла рука.
Девушка ойкнула и вновь резко дернулась, от чего снова стукнулась головой о борт лодки и чертыхнулась.
– Грация, плавность движений, изящество… все это не про тебя, – веселился Фрай. Он привстал, удовлетворенно вздыхая и разминая онемевшую руку.
– Отличная шутка, но, если бы не эти твои жалобные стоны, эффект был бы больший, – не осталась в долгу Сирин, чертыхаясь и потирая ноющий затылок.
– А у дамы всегда такое позитивное настроение по утрам? – вставая и жизнерадостно потягиваясь, полюбопытствовал Фрай.
– Чисто статистически, мое утреннее настроение вообще не должно тебя волновать, – фыркнула девушка, – потому что это больше не повторится.
– Что ты подразумеваешь под термином ЭТО? Ничего еще не было, я бы запомнил, – он явно забавлялся от души.
– Какое буйство юмора, с чего бы, неужели у нас есть повод? – внутри Сирин росло и ширилось желание швырнуть в него подсохшей тиной с борта ялика, но она пожалела руки.
– Повод есть! – Фрай наклонился и протянул девушке ладонь, помогая встать. – Мы живыми и вполне себе невредимыми выбрались из города. Это раз. И есть у меня подозрение, что наш путь не отследили – это два. А значит, это дает нам фору во времени для определения диспозиции, перегруппировки сил и дальнейшего стратегического планирования.
Он легко перепрыгнул с ялика на корягу, а Сирин вновь подумала о нем, как о хищном животном, рожденным для того, чтобы ходить по краю, проверяя нить своей жизни на прочность.
– Особенно меня заинтересовал момент с перегруппировкой сил, – она иронично вскинула бровь. – Это что должно означать? Нам предстоит решить, идешь ли ты впереди роты, как и положено командиру, воодушевляя на подвиги и вселяя азарт, либо замыкаешь колонну, призывая держать строй и отстреливая дезертиров?
– Слушай, ну ведь можешь же говорить на нормальные темы! – одобрительно сказал Фрай, привычным жестом приподнимая ее за талию и перенося на корягу. – Любопытно, это на нас свежий воздух так влияет или мы просто притерлись друг к другу?
– Давай лучше не будем про притерлись… – с болезненными нотками в голосе отозвалась девушка, разминая поясницу – все мышцы нещадно ныли. Она вцепилась в его предплечье, осторожно ступая за ним по сухому стволу дерева, и лишь перепрыгнув на берег, запоздало вспомнила, – ой, а сумка-то?!
– Здесь, – он поднял саквояж повыше и пошел вверх по склону к разлапистым сизым деревьям, – что-то понадобилось?
– Там, вообще-то, мой завтрак, – с деланным возмущением прокричала ему в спину.
– Твой завтрак попадает под понятие трофея и достается победителю, – парировал Руд, не оборачиваясь. Отыскав место поровнее, распинал по сторонам ветки с камнями и постелил на землю то, что осталось от его плаща. Усевшись так, чтобы обзор был наиболее полным, Фрай любезным жестом предложил Сирин присоединиться.
– А я могу рассчитывать хотя бы на частичную реституцию? – усмехнулась она, присаживаясь рядом.
– Это будет зависеть от твоего поведения, но пока я не вижу препятствий, – серьезно ответил Фрай и передал сумку в заботливые женские руки.
Раскрыв саквояж, Сирин достал сверток с едой, врученный Голиафом прошлым утром, и зашуршала бумагой.
– Так, тут сыр, вяленое мясо, немного хлеба и головка чеснока, – перечислила она результаты инспекции и стала накрывать импровизированный стол. – Хм-м-м… чеснок-то он мне зачем дал? Знает же, что не ем.
– Может, он думал, что чеснок убережет тебя от меня? – инфернально-мрачным тоном заметил Руд и устрашающе подвигал бровями.
– Точно! Повешу себе на шею, – отозвалась Сирин. – Нет, ну тут как раз логика прослеживается – все вы, аристократы, кровопийцы...
Они принялись за перекус, поровну поделив скудный провиант, но даже эта нехитрая снедь показалась им даром небес. Голоду не нужны аргументы, он сам решает, когда вкусно, а когда следует просто глотать, не разжевывая. Голод даже не будет желать вам приятного аппетита, точно зная, что нет в мире лучшего повара и официанта, чем он.