“А ты просто наивная дура, потеряла голову от вида крови и сбежала, как трусливый заяц!” – продолжала она кипятиться и распекать себя за глупый демарш, который отнял у обоих не только силы, но и нечто более ценное – время.
Почему же для осознания этого ей потребовалось не только время, но и грубое в своей прямоте, лишенное даже намека на такт объяснение Фрая?
Не оттого ли, что в момент опасности она больше испугалась, скорее, не за себя, а за Фрая, который встал стеной между ней и бандитами. Сирин с болезненным чувством вспоминала, каким ужасом накрыло ее при первых ударах, обрушившихся на него. Как закусила до боли губу и вцепилась руками в ствол ближайшего дерева, чтоб не рвануть на помощь, не ринуться с головой в ту же схватку. Но видела, что ее вмешательство лишь отвлечет его и помнила деспотичный взгляд, которым отослал с поляны прочь.
В тот момент Сирин поняла, что впервые в жизни ее место не в эпицентре борьбы за выживание, а с краю, в полном повиновении приказу Руда и в истовой убежденности, что он будет победителем.
Ей не хотелось анализировать природу этой своей уверенности. Вникать в это было не просто опасно, это могло спалить ее душу живьем, так и не дав других, более веских причин на зарождающиеся надежды.
Но с запозданием пришла еще одна важная и согревающая изнутри мысль, от которой стало по-настоящему стыдно за свой побег: “Фрай обещал беречь твою жизнь. И он уже не раз доказал, что его слову можно доверять!”
Сирин виновато оглядела пятна крови на рубахе Фрая и осознала, как непросто далась ему схватка. Несмотря на его феноменальную выучку, в бою эти подонки проявили себя опасными противниками. Да и, при всем желании, особым благородством или честными приемами похвастать не могли. Напали скопом, постоянно пытаясь поддеть исподтишка.
“Нашла, за кого заступаться. Да пусть их грязные тела сожрут черви, а гнилые души вечно скитаются по Адским Топям”.
Та суровая жестокость, с которой Фрай расправился с бандитами, больше не казалась ей проявлением садистской кровожадности. Скорее, это был трезвый расчет, когда на то, чтобы поразить каждого врага насмерть, отмерено всего несколько решающих ударов. Теперь-то она это понимала…
Сирин находилась словно в прострации. Слышала, как он давал ей какие-то поручения... собрать сухие ветки… замести на поляне следы... нарвать пучки травы и присыпать сверху влажно-бурые пятна… автоматически выполняла все указания. Отворачивалась, жмурясь и судорожно сглатывая подкатывающую к горлу желчь, каждый раз когда Руд волочил очередное окровавленное тело к густо поросшей папоротником канаве, и вздрагивала от глухих, вызывающих тошноту звуков, когда он сбрасывал трупы вниз.
– Никогда еще в своей жизни не мечтал о дожде, но сейчас это было бы нам на руку, – проворчал Руд, отряхивая ладони и поглядывая на небо.
– Почему это? – оживилась Сирин.
– Первый же ливень, прошедший в ущелье, затопит эту канаву на пару дней, а значит, от тел практически ничего не останется. Ну, или как минимум Вода сделает их полностью неопознаваемыми.
– Не уверена, – брезгливо поморщившись, возразила девушка, – Вода разъест органику, но их одежда и оружие будут тлеть еще довольно долго.
– Нам это и не важно, главное, что никто не сможет сказать, от чего они погибли.
– Может, стоит собрать оружие и личные вещи и прикопать где-нибудь в сторонке?
– А мне нравится эта деловая жилка в тебе, – шутливо поддел Фрай, – но нет. Оставим все, как есть. Мало ли, что могло случиться с подвыпившими обормотами? Все их оружие на месте, добро не тронуто, карманы не обчищены – согласись, что на внезапную стычку на дороге не похоже. Скорее, тянет на отравление паленым пойлом или удушье по пьяной лавочке от испарений.
Сирин согласно кивнула и с отвращением отвернулась от оврага. Но уже не от запаха смерти воротило все ее нутро. Ей больше не было жалко мерзавцев, наоборот, чем больше она приходила в себя, тем трезвее оценивала происшедшее. Будь у нее сейчас возможность, она бы хорошенько пнула труп бугая, запоздало вымещая свой ужас и отвращение.
– Наверняка, это не первая их самоволка и они уже немало натворили бед, – уверенно заключил Фрай, поднимая с земли свой плащ. – Убежден, что в ближайших деревушках их неплохо знают, и при случае из жаждущих добавить им в брагу мышьяк выстроилась бы очередь.