Но все это было до него. До появления на ее орбите метеора по имени Руд Фрай. Ворвавшись на ее небосвод столь внезапно, он огненной кометой расчертил реальность на две половины, на то, что было ДО, и то, что произойдет ПОСЛЕ.
Он сотряс ее прежний мир, точно землетрясение, обрушил на нее цунами бурлящих эмоций, а волю сковывал льдами арктических айсбергов. Но главное, он опалял ее огнем собственной страсти. И теперь ей хотелось гореть его пламенем. Хотелось узнать силу ожогов, которые могут оставить на коже его прикосновения.
Рядом с ним Сирин желала предаться безумию и сойти с ума, а все ее тело звенело и жило своей собственной жизнью. Когда кажется, что всего одно неосторожное движение – и сорвешься, поддаваясь порыву… А встречаясь с такой же готовностью лететь в пропасть – одному дьяволу известно, каких усилий стоило оставаться на месте и не броситься в эту пучину страстей, пытаясь утолить неконтролируемую жажду...
– О чем задумалась?
Придушено взвизгнув, Сирин дернулась всем телом, чуть не прострелив себе ногу позабытым в руке револьвером.
Глава 10.1. Переодевание
Глава 10.1. Переодевание
Руд держал в руке большой заплечный мешок из воловьей кожи и сам уже успел переодеться. Свой некогда безупречный угольно-черный сюртук для приемов он сменил на простую рубаху из неокрашенного полотна, свободные темно-коричневые брюки, подпоясанные широким кожаным ремнем, а на одно плечо небрежно накинул что-то непонятное и грязно-бурое. Вероятно, стеганую крестьянскую куртку. Единственное, от чего он не пожелал отказаться – это его высокие сапоги до колен, те самые, с внутренними ножнами и клинком, в которых он был изначально. Только теперь их блестящая черная кожа была щедро обмазана глиной, так что приметно они не выглядели и совершенно не выбивались из общего, весьма потрепанного, облика. Руд избавился от цилиндра и снял с головы повязку, и его обычно зачесанные назад волосы небрежно свисали на лоб парой прядок, придавая лицу лукавое, мальчишеское выражение. Живой взгляд быстро обежал поляну, проверяя, не притаилась ли за кустами опасность и вернулся к Сирин, все еще глубоко впечатленной его внезапным появлением – она сидела, прижав руку к сердцу, и, тихонько чертыхаясь, хватала ртом воздух.
Сам Фрай смотрелся хоть и немного расхристанно, но очень органично. Пышущий азартной энергией, подвижный, готовый покорять новые высоты и преодолевать любые препятствия молодой мужчина. Сирин не могла отвести от него взгляд, его мужская харизма манила и притягивала, словно магнитом. В распахнутом вороте простой рубахи темнела впадинка у основания мощной шеи, а рукава были закатаны выше локтя, открывая жадному взгляду девушки мускулистые, поросшие тонкими волосками предплечья и крепкие запястья. Сирин сухо сглотнула и прошлась по ним жадным взглядом. Руки его были не столь холеные, как она ожидала бы видеть, и выдавали привычку к физической нагрузке. Красивые, аристократичные пальцы с выраженными костяшками и смуглые широкие ладони завораживали ощущением силы, а крепость их стального захвата Сирин уже удалось испытать на себе.
Вспомнила про свою импульсивную выходку, и невольно потерла уже проявившиеся на запястьях синяки, однако вместо положенной боли испытала пьяное, стягивающее низ живота томление...
Разрушая сладкие чары, к ногам Сирин полетел вместительный кожаный мешок, а сам виновник смятенных мыслей присел рядом.
– Как, говорю, ситуация? – видимо, повторил свой недавний вопрос Руд, вынимая из безвольных пальцев Сирин револьвер, а вместо него вкладывая зеленое яблоко.
– Да все норма… – не договорив, предпочла впиться зубами в сочный плод, справедливо полагая, что лучше ей сейчас просто жевать, помалкивать и хорошо выглядеть.
– Итак. Смотри, что мы имеем... – Руд деловито доставал из мешка свертки с провизией, победно потряс бурдюком с задорно плескавшейся в нем жидкостью, а в завершении свалил ей на колени ворох какого-то тряпья.
– А ты, я вижу, к поиску подходящей одежды для меня подошел... с огоньком. – Сирин кончиками пальцев прихватила за поясок и подняла вверх пару очень маленьких бежевых бридж, больше смахивавших на исподнее. Голос ее был монотонным и протяжным, а выражение лица хоть и сохраняло бесстрастный вид, но глаза горели яростью и метали убийственные молнии.