– Пожалуй, воздержусь от пожеланий доброго утра, – раздался над ухом насмешливый голос Фрая, – но осмелюсь предложить горячий кофе. В особо запущенных случаях – помогает.
– Давай, – мрачно и без раздумий ответила девушка голосом каменотеса, много лет назад сосланного на рудники. Она прокашлялась.
Сырой, прохладный воздух и непривычно жесткое ложе объединили свои усилия и за ночь одержали тихую победу над ее бренным телом. Но, собрав все силы в кулак, Сирин приняла волевое решение воскреснуть, что оказалось делом довольно болезненным. От нестерпимой рези в каждом мускуле она едва могла пошевелить руками и лишь немного согнуть ноги в коленях. Спина же затекла окончательно и нещадно ныла
– Тогда поднимайся, кофе тебя уже ждет.
– Как будто это от меня зависит... – поморщилась Сирин, но медленно и со старушечьим скрипом приподнялась и села, с трудом удерживая корпус в вертикальном положении.
Светало, и первые лучи занимавшегося рассвета пятнами просачивались в их убежище, стирая тени и растворяя темноту закутков. Солнечные блики бегали по буйной гриве волос Сирин, по сливочной коже лица и шеи, неокрашенному полотну туники. Всем своим обликом она напоминала Руду маленькую взъерошенную сову, которая с недоумением хлопала глазищами и осматривалась вокруг. Сжалившись, он привстал и с тихим смешком поднес ей импровизированную кружку.
– Держи, Птичка. Вижу, что ты не жаворонок, но время медлить не станет.
Четыре крекера, две кружки кофе, и одну перебранку спустя, они покинули место ночлега. Погода стояла замечательная, солнце, несмотря на ранний час, начало припекать, как только поднялось над горизонтом, и девушка наотрез отказалась надевать душный плащ. Что в свою очередь привело к небольшой заминке. Ссора была красноречива, искрометна и живописна, но оказалась совершенно напрасна.
Сирин шла в плаще, зло сбивая попадавшиеся по пути созревшие семенные коробочки водосбора, росшего в этих местах в изобилии. Но в большей мере эта была злость была направлена на саму себя. Сирин сознавала, что ей слишком понравились минуты, проведенные в покое и уюте их естественного пристанища, а покидала она его с затаенной надеждой на повторение. Оттого больнее оказалось возвращение в реальность, когда Фрай окинул ее фигуру безразличным, холодным взглядом – словно ушатом дистиллята окатил, и приказным тоном велел накинуть плащ.
За полдня пути им удалось преодолеть большое расстояние. Привалов решили не делать и подкреплялись на ходу, благо вяленое мясо жевалось долго и лишь при должном усердии и сосредоточении. Все самые важные вопросы о том, куда они сегодня планируют добраться, чего следует опасаться и что ей следует делать в той или иной непредвиденной ситуации обсудили еще утром. Тайком пробираясь вдоль пустынных проселочных дорог, они приближались к Большому южному тракту. Места пошли более обжитые, и темп продвижения в заданном Фраем направлении значительно спал. Чтобы не быть замеченными, пришлось отойти с тропы и углубиться в заросли, стараясь избегать открытых пространств. Прятались в подлеске. А продвинувшись вперед еще на несколько миль, и вовсе были вынуждены совершать значительные петли, обходя паровые мануфактуры, небольшие поселения или оживленные путевые таверны.
– Почему мы не идем по наезженной дороге? – спросила Сирин у Фрая пару часов назад. Тогда они как раз миновали одну из первых, встретившихся на пути парафактур, после чего Руд резко свернул в чащу леса и больше к дороге их не выводил.
– Небезопасно.
– Но ведь мы переодеты, теперь нас невозможно узнать. – Сирин поправила кепи, проверяя, все ли волосы аккуратно убраны. На лице и шее у нее были следы угольных и кофейных разводов, визуально делавшие ее кожу хоть немного смуглее. – Разве этой маскировки недостаточно?
– Нужно поостеречься. На парафактурах трудятся десятки работяг, а за сошедшим с конвейеров товаром каждый день приезжают грузовые повозки. В такой среде слухи разлетаются слишком быстро...
Больше вопросов она не задавала, а быстрый шаг не располагала к праздной беседе. Радужные планы на то, что за световой день они смогут достичь Буржа – цели сегодняшнего маршрута – таяли на глазах. В дополнении к этому, просыпался главный враг – жажда. И если динамику расхода провизии Фраю удавалось успешно контролировать, то вот бурдюк с водой становился легче с тревожной быстротой. Нагрузки и шпарящее с безоблачного неба солнце делали свое дело, и к трем часам дня Фрай объявил, что запасы Воды придется пополнять. Словно подчиняясь его приказу, вскорости на горизонте появились какие-то строения.