Работяги удалились, а мысли в голове Руда носились и неиствовали покруче, чем зеленоватые снежные хлопья бурана в самый лютый зимний месяц Свирепень.
– Ну, чем черт ни шутит. За мной!
Схватив Сирин за руку, он стремглав метнулся к паротяжу, волоча девушку за собой. Оглянувшись на ворота амбара, одним движением вспрыгнул на кузов, сдвинул крышку и перемахнул внутрь бочки.
– Быстро, залезай.
– Хляби небесные, ты в своем уме? – зашипела Сирин с расширенными от ужаса глазами, – да мы там не поместимся, а если и поместимся, то все равно нас найдут, четвертуют, расстреляют или повесят!
– Отставить препирательства, – сказал Фрай и привычным жестом прихватил Сирин за талию.
– Да сколько ж можно! Я в конце концов не… да что ты себе позволяешь, – придушено пискнула, когда он приподнял ее над краем бочки, – да убери ж ты руки, я сама...
С трудом протиснувшись в горловину плечами, Руд уселся на деревянное дно. В средней части бочка была шире, и он смог свободно развести руки в локтях, приподнимая их к сидящей на кромке девушке.
– Залезай, только не отдави мне что-нибудь каблуками.
Сирин аккуратно соскользнула внутрь ограниченного пространства. Встала на цыпочки пытаясь не наступить на ноги Руда, сложенные по-турецки.
– Садись мне на колено, – сказал он, похлопывая себя по бедру, – и крышку не забудь вернуть на место.
Присаживаясь, Сирин еле слышно сдвигала тяжеленую крышку до тех пор, пока та не встала в паз с глухим стуком. В ее центре было проделано круглое, размером с кулак, отверстие, сквозь которое самую малость освещалось пропахшее уксусом пространство. Бондарь явно был мастер, и щелей или выбитых сучков не наблюдалось.
– Н-да, промаринуемся, но зато не задохнемся, – позитивно подвел итоги Руд.
Послышались глухие голоса, и оба притихли, вслушиваясь в шуршание шагов, признаки затаскивания в кузов последней бочки и короткие прощания. Голос с очень выраженной картавостью прозвучал совсем близко:
– В Бу-уже буду ближе к вечеу, загу-ужусь там и веунусь уже за полночь.
– Добро, Кит, легкой дороги и чистого неба.
– Чистого неба.
Движок рыкнул, стенки бочки затряслись мелкой, противной дрожью, и механическая повозка тронулась с места…
Первые ярды пути дались нелегко, преодолевая колдобины и колейность, паротяж медленно выезжал на основную дорогу. Бочку нещадно трясло и качало, а сидящие в ней узники, всерьез опасаясь увечий, уворачивались как от конечностей и голов друг друга, так и от деревянных стенок. Держась руками враспор, Сирин с ужасом обернулась на Фрая, который сосредоточенно старался примостить за спиной мешок. Так, чтобы хоть немного смягчить жесткие удары по хребту.
– Руд, это что, так будет всю дорогу?! – с нотками паники в голосе сказала она. – Меня уже укачивает.
– Да нет. Сейчас он вырулит на проезжую часть, а позже вывернет на Южный Тракт. Там дорога укатанная, и мы поедем быстрее... – Руд наконец-то устроился поудобнее, – но все же... предлагать тебе пожевать строганину, пожалуй, не стану.
В расчетах он оказался прав, и спустя несколько бесконечных и болезненных минут началась относительно ровная дорога. Сирин немного расслабилась и поудобнее уселась на бедре Фрая, вольготно откинувшись спиной на его грудь, а сложенные крендельком ноги, упиравшиеся коленями в стенки, некоторым образом заякоривали ее тело в пространстве. Удовлетворенно вздохнув, она на минуту притихла, а потом фыркнула – едкий уксусный запах становился все более невыносимым.
– Здесь что, перевозили заформалиненные трупы? – с плохо скрываемой брезгливостью процедила Сирин. Стащив с головы кепи, она раскрутила пучок волос и уткнулась в пряди носом.
– А ты умеешь подмечать светлую сторону, – хмыкнул Руд, в душе признавая справедливость такого сравнения.
Теперь волосы Сирин волнами струились по плечу и груди Воленроя. Он вновь ощутил тонкий, дурманящий аромат, который без малейших усилий затмевал в его восприятии любые посторонние запахи.
– Думай о чем-нибудь приятном. Дыши через рот, а выдыхай носом. Скоро станет легче. Главное, не зацикливаться.
Легче не становилось.
– Мать моя Вода, – мучительно выдавила Сирин, – ну и запах! – запрокинув голову назад и передвинувшись на его бедрах чуть выше, она пристроила затылок на плече у Фрая. – Это будет очень долгая пытка!