Вот и сейчас, в надежде на успокоение неподобающих эмоций, она рылась в голове, отыскивая в закромах памяти потускневшие воспоминания об Огасте...
Надо признать, справедливости ради, что она, с головой поглощённая всевозможными исследованиями, обращала мало внимания на мужчин, если те не разделяли ее научной одержимости. Так что круг общения в основном состоял из приятелей Руфуса, что, к слову, вполне устраивало обе стороны. Этот узкий и специфический круг знакомств не сильно способствовал пробуждению девичьих фантазий. Занятая сверх всякой меры изучением механики, кинетики и прочих занимательных наук, Сирин не сразу заметила и пристальное внимание молодого симпатичного помощника библиотекаря в публичной читальне.
Его намеки, авансы и приглашения прогуляться так и оставались бы безответными, если бы пареньку не пришло в голову вложить трепетное послание в фолиант по дисциплине “Сопротивление материалов”, который Сирин заказала для изучения. Такая сообразительность девушку позабавила и впечатлила. С этого и началась их игривая переписка, со временем пробудившая в ней интерес отведать то, о чем давно шептались юные соседки.
Фантазии, подпитанные стойким намерением попробовать в жизни все, и рассказы, щедро поставляемые рано познавшими прелесть плотских утех товарками, заставляли Сирин верить, что Огастус Саллингдон – тот самый, который раскроет перед ней непознанные горизонты. Да и сам юноша избрал верный подход – был настойчив, но терпелив и без фамильярности. Мутные, чувственные сны приходили к Сирин все чаще, порождая интерес и смелость принять новый опыт. И решив, что можно сменить прогулки и свидания в людных местах на более интимный антураж, Сирин согласилась посетить закрытое для публики хранилище редких книг. Там, воодушевленная кипучей страстью Огаста и ведомая собственными бурлящими эмоциями, она смело переходила со ступени на ступень, позволяя его рукам расшнуровать корсет платья, а влажным губам прикасаться к горящей коже шеи и груди. Он шумно, прерывисто дышал, задирая юбки, стягивая подвязки чулок и сминая жадными руками ее оголенные бедра. Перемещал пытливые пальцы выше, раскрывая себе доступ к ее телу и глядя на нее млеющим, воловьим взглядом шоколадных глаз.
И все бы ничего… однако Огаст, с трудом веря в собственное счастье, порядком нервничал. Спутав завязки на бриджах, он смущенно извинялся, но лишь сильнее стягивал полоски кожи в тугие узлы. Медля, целовал ее в губы и нос, в щеки, заверяя, что скоро справится, и пытался порвать шнуры дрожащими от нетерпения руками...
Окинув взглядом румяного юношу, взмокшего и трясущегося от вожделения, Сирин осознала, что дальнейшая возня вызывает в ней чувство легкой неприязни с выраженными нотками разочарования.
Да, пожалуй, она была именно разочарована... Не столько Огастом, сколько самим процессом – ничего примечательного, зато довольно неуклюже и крайне неэстетично.
Так что в момент, когда горячка страстных поцелуев и откровенных ласк немного спала, она рассудила, что уже узнала все, что хотела. Перспектива продолжения больше не вызывала того томного предвкушения, что будило ее на рассветах, заставляя скручиваться в комочек от непонятных ощущений внутренней пустоты и неутоленной жажды.
Отрицательный результат – тоже результат, философски подытожила Сирин и занялась приведением одежды в должный вид. На этом эксперимент был признан завершенным, и по сию пору веских причин для возобновления исследований девушка не обнаруживала.
Ровно до момента, пока не появился Руд... и не отправил ее былые умозаключения в гнилой колодец.
В считанные часы он пробудил в ней водоворот желаний, превращавших каждую секунду их общения в сатанинскую пытку. Эти тягучие взгляды с прищуром, которыми он без стеснения ее окидывал… Буравящие, дымчато-серые глаза – холод стали, от которого бросает в жар...
Эмоции зашкаливали, как обезумевшая от силы тока магнитная стрелка гальванометра. Разряды плазменными дугами пробивали возникшее между ними электрическое поле. А сами они, словно два разнополярных электрода под напряжением... Воздух потрескивал и искрился, каждое прикосновение вызывало дрожь и вспыхивало в подсознании неоновыми фейерверками.