Ну, давай, подумал Кобальт, сделай еще шаг. Ему даже не придется покидать пост. Когда тварь провалится в ров, он превратит ее в фарш с помощью нескольких гранат, которые заранее приготовил.
Тварь остановилась перед самым рвом.
Неужели почуяла?
Позади звучали выстрелы и предсмертные крики мелкотни. Фридом достанет их, всех до единой.
Внезапно, мамаша бросилась вдоль рва направо, добежала до секретного моста-перехода, и по нему перебралась на другую сторону. Затем ринулась в темноту к зданию, где только что прозвучал предсмертный крик ее детеныша.
Ошарашенный Кобальт вскочил и, забыв про сломанную ногу, решил побежать следом. Чудовищный болевой синдром повалил его на землю.
Фридом не ожидает нападения мамаши, он уверен, что напарник сдержит ее.
Кобальт приподнялся на одну ногу, потянул на себя костыль. Обходится с ним он толком еще не научился, а сейчас с автоматом в одной руке и адской болью в ноги и подавно не мог сообразить как сделать шаг. Собравшись с силами, он поковылял вперед.
Стояла гнетущая тишина. Тварь пропала из виду, как и Фридом, который не откликался на клич сталкера.
Кобальт остановился у тела мертвого малыша под светом висевшего над входом прожектора. Против всех возможных правил дверь в Мид была открыта настежь, к ней по ступенькам тянулась кровавая полоса.
Неужели она прикончила Фридома и пробралась внутрь? Здание огромное, если она отложит яйца в укромном закоулке, через несколько месяцев родится новое потомство. Голодное и злое.
Поднявшись по ступенькам на крыльцо, он отложил костыль в сторону. Взял автомат обеими руками, упер в плечо приклад.
Сразу за дверью кровавый след сворачивал налево к лестнице.
Сжав зубы, Кобальт поставил больную ногу на бетон, шагнул. С трудом удержал равновесие. Боль была нестерпимой, он старался ее не замечать. Его волновала только судьба Фридома и остальных.
Кровавый след тянулся по паркету к лестнице, но там внезапно сворачивал в темный закуток, под лестницу. Там сталкер обнаружил мертвого детеныша.
Кто-то тащил его сюда. Зачем?
Сзади послышались быстрые шаги. Кобальт обернулся и увидел несущуюся на него, подобно поезду, мамашу. Тварь ударила его в грудь броней панциря. Сталкер отлетел к стене.
В глазах взорвались искры. В груди сдавило, он не мог дышать.
Тварь кинулась к беспомощной жертве.
По лестнице загромыхали шаги. Подкрепление.
- Вон она, - послышался голос Фонаря.
Загрохотали выстрелы. Тварь заверещала, повернулась боком, наклонив броню в сторону прибывших.
Находясь на грани потери сознания, Кобальт вытащил пистолет из ножной кобуры и выпустил обойму в открывшуюся для его взора нижнюю часть живота твари. Бордовая кровь выплеснулась из стреляных ран. Еще через мгновение спинальник распластался на полу.
Кобальт чудом выжил в ту ночь, отделавшись пятью сломанными ребрами, одно из которых едва не пронзило легкое. Фридому пришлось бежать в обход здания за одним из детенышей. Его он конечно же догнал и прикончил.
Тогда стало понятно, что твари не только год от года увеличиваются в размерах, появляются новые виды, но и растет их интеллект. Они приспосабливаются к сталкерам, как вирусы, и это был только вопрос времени, когда твари станут достаточно умны, чтобы преодолеть все защитные барьеры.
Снаружи послышался странный шуршащий звук. Кобальт отвлекся от воспоминаний и приблизился к закрытой двери. Несмотря на официальный запрет, тут нередко шастают те, кому по воле эмоций нужно побыть одному. Но также это может быть случайно проскочившая посты тварь, или крыса.
Вытащив из кобуры пистолет, сталкер толкнул дверь и шагнул в темноту. Прислушался. Звук стал тише, справа по коридору, удаляется.
Или убегает?
Кобальт пошел за источником, старый ковролин поглощал звук его шагов. Коридор закончился просторным фойе с лифтами. Сталкер включил фонарь. Свет выхватывал из мрака гранитные колонны и двери лифтовых шахт, чуть дальше впереди ныряли в темноту мраморные лестницы. Над головой висела покрывшаяся паутиной массивная люстра, окольцованная лепниной.
Звук пропал, но Кобальт не чувствовал себя в одиночестве. Он дышал размеренно и глубоко, давая понять потенциальному врагу, что не боится его.
Ботинки стучали по гладкому как стекло бетонному полу с изображением шахматной доски.
Кобальт заметил каплю на полу. Нагнулся, смахнул ее пальцем, понюхал. Ничем не пахнет. Через полметра еще капля, потом еще и расстояние между ними сокращалось. Словно хлебные крошки, они провели его мимо лифтов к лестнице, и там же пропали.