- Здесь не все, - Кобальт заново пересчитал монеты. - Ты знаешь ценник - десять фляг за том. А тут и сорока нет.
- Что могу... Я ограничен в бюджете. Кремль снова задрал цены за воду.
- Так дела не делаются. Был уговор.
- Извини. В этом году большой урожай, мы снизили цены, но склады все еще забиты. Все экономят, а нам надо воду заказывать на следующий месяц. Жара стоит, сам видишь.
Кобальт покосился на мешок с книгами. Он мог бы отменить сделку, да кому нужна еще эта макулатура. Кроме того, казна Мида почти на нуле. Последняя водовозка приезжала две недели назад. С тех пор запасы воды сократились до критических, приходится снижать норму выдачи людям.
- Еще что надо? - спросил Кобальт, убирая деньги в карман. - Спецуха, инструмент, семена? В наличии бензин и соляра, могу за полцены отдать.
- Пока запасы есть. Если что позвоню.
Кобальт кивнул и собрался уходить.
- Есть кое-что, - вполголоса произнес Горох, посмотрев предварительно по сторонам и убедившись, что никто не слышит. - Личная просьба Агронома. Явление Христа народу.
- Невозможно, - сразу ответил Кобальт.
- Полторы тысячи фляг за картину. Если с рамой две тысячи дам.
Деньги приличные. Хватит на две водовозки, да еще машину свежих овощей и фруктов можно прикупить.
- В район Третьяковки не ходим.
Горох разочарованно покивал. Затем сказал с вызовом:
- А может уже пора?
До ушей Кобальта доносился голос Агронома, вещавший об Оазисе, спасении и необходимости ежедневно выполнять принятые в общине ритуалы.
- Зачем она ему?
- Он ценит искусство. Как и все мы.
Кобальту однажды довелось побывать внутри здания Сада, что по всем правилам категорически запрещено иноземцам. Повсюду на стенах развешаны картины, большую часть из которых когда-то притащили сталкеры из Пушкинского музея. Лица многих героев картин были искусным образом заменены на лица жрецов Сада и самого Агронома. Не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы догадаться чей лик заменит собой Агроном на картине об явлении христианского пророка.
Не имеет значения какими способами Агроном держит своих людей в узде. Главное, чтобы торговые отношения между общинами развивались. Будут заказы, будут фляги, а значит жители Мида не умрут от жажды. Только это важно.
***
Книга за пазухой раскалилась словно подпаленная огнем. Витька не находил себе места. Неужели она не придет?
Глотнул воды, промочил пересохшее горло.
С чего он решил, что она им заинтересовалась? Сколько они виделись? Дважды, последний раз всего парой фраз успели перекинутся, когда появился тот чертов бугай охранник с членом наперевес и прогнал его, а потом пожаловался Кобальту. С тех пор Витька в машине и сидит.
Солнце жарило сквозь стекло, словно паяльная лампа, на небе ни облачка. Он еще помнил времена, когда не было так жарко. И зимой снег был. Он тогда с отцом лепил снеговиков во дворе. Детишки катались с горок на ледянках. Самое счастливое время в его воспоминаниях.
Вон она. Петруша. Идет ко входу в здание. Мимо него идет, не смотрит даже.
Витька выскочил из машины, рванул в ее сторону. На пути возник охранник. Витька на ходу вытащил книгу, упер ему в лицо.
- Начальник забыл, ему несу.
Охранник кивнул и пропустил его.
Витька окликнул Петрушу, а сам сделал вид будто мимо нее проходит. Она обернулась, на лице растянулась грустная улыбка. Он взглядом подозвал ее в проход меж двух теплиц.
При виде ее обнаженной груди и ложбинки ниже пояса у Витьки к горлу подскочил ком. На глаза надвинулась горечь, он едва сознание от жары не потерял. Плеснул воды из фляжки в лицо.
- Ты что это расходуешь зря, - сделала замечание Петруша.
Она всю жизнь прожила в Саде, родилась здесь же. Не понимала, почему вдруг нагота может кого-то смущать. А ее обнаженное тело прекрасно, от него у Витьки голова кругом идет, и в животе сжимается.
- У меня для тебя подарок, - он вручил ей книгу.
Петруша посмотрела мечтательно на обложку, на которой красовалась счастливая пара.
- Красивые. А ты прочитал?
- Да. Это моя любимая книга. В конце они жили долго и счастливо.
- Спасибо. Подожди здесь, я схожу за деньгами.
- Ты что? Это же подарок.
- Я не могу принять.
Витька слышал об особенностях воспитания в Саду. Ничего даром не брать, чтобы не быть обязанными.
Петруша протянула ему яблоко. Зеленое, гладкое, такого Витька давно не пробовал. Он кивнул в знак благодарности.
- Петруш, а как твое настоящее имя?
Она опустила взгляд, покраснела.
- Не могу сказать.
- Ну же. Скажи.
Для садовников имена, словно нагота для обычного человека - их прячут от чужих ушей, используя вместо них имена земли, присвоенные Агрономом при обряде посвящения. Если чужому человеку сообщить родное имя, он переходит в разряд самых близких людей.