— Стас, прошу знакомься. Моя племянница — Ева.
Я посмотрела на парня. Все они тут были одинаковыми. Носили классические костюмы, укладывали волосы специальным гелем и держали при себе пистолеты.
Я не стала разглядывать парня, да и плевать мне на всех и каждого.
— Рад вас видеть, Ева Сергеевна.
— Прежде чем мы начнем разговор, я бы хотел позавтракать. Сегодня я уезжаю, — заметил Дюран. Он дотянулся до заварника и налил в мою кружку чай. — Вернусь на следующей неделе. Надеюсь, за это время ты привыкнешь к нашему обществу. Парни приведут тебя в порядок. В начале следующего месяца у нас будет первая сделка, в которой ты будешь присутствовать со мной. Приступайте к еде.
Бормотание прекратилось. Парни начали есть, а я сидела, сложив руки на коленях. Я тряслась черт пойми отчего и вовсе не чувствовала голода. Плакать мне уже не хотелось. Вряд ли я смогу быстро смириться со своей участью, но что-то изменить не получится. Я заперта на тысячу замков.
Клим начал разговор и все разом к нему подключились. Внимание теперь было зациклено не на мне, и я потянулась к тосту с маслом и сыром. Откусив кусок, я закрыла на глаза, наслаждаясь приятным вкусом дома, правда в то же мгновение прекрасное ощущение сменилось горечью. Можно сказать, что завтрак я поклевала, допила только чай. В оставшееся время я молча слушала разговор, изредка поглядывая на парней. Неймар был самым тихим.
— Говори, что тебе нужно от меня, — сказала я чуть позже. Неймар удивленно покачал головой, хотя заверил меня, что говорить я могу только в том случае, если Дюран разрешит.
—Тебе не рассказывали о правилах? — спросил он.
— О, мне четко обо всем разъяснили. Проблема в том, что я не собираюсь тебя слушать. Как и твоих щенков. Твои люди похитили меня. Я нужна тебе, поэтому ты ничего мне не сделаешь. В ином случае просто убей меня и дело с концом.
Он улыбнулся и не сводя с меня своих суровых глаз сделал глоток чая. Затем жестом попросил парней уйти, а те беспрекословно ему подчинились.
— Мне уйти? — спросил Неймар.
— Нет, тебе следует остаться. Много я говорить не стану, но моих слов будет достаточно.
— Внимательно тебя слушаю, — выплюнула я.
Дюран взял в руки ложку и несколько секунду вертел ее в пальцах, раздумываю о следующих словах. Он был человеком с тяжелым характером, которого не так просто понять.
— Видишь ли, я руковожу этим город. Знающие люди не суются в мою сторону, они меня бояться. В твоем случае, я бы попридержал язык за зубами и тысячу раз подумал бы, прежде чем что-либо сказать. Я не потерплю к себе подобного отношения, будь ты хоть королевой Англии, Ева.
Он резко бросил ложку на стол и схватил меня за руку, рывком притянув к себе. От неожиданности из легких исчез весь воздух, сердце в груди на миг словно остановилось. Страх окутал меня с головы до ног, а чертики в глаза мужчины лишь поджигали его еще сильнее.
— Ты убила моего брата.
— О чем ты говоришь? Я не убивала твоего брата!
— Значит, его убили люди твоего отца.
— Оно и к лучшему, — я попыталась вырываться из хватки. — Рано или поздно, он закончил бы не в теплой постели.
Дюран оттолкнул мою руку.
— Я не убивала его, — повторила я.
— Ты ничего не знаешь о своей семье. За месяц слежки я узнал о тебе намного больше, чем ты за все двадцать лет жизни.
Возможно, я действительно не знала каких-то вещей. Но ведь с одной стороны я сама не стала выпытывать у папы различные правды его жизни, жизни своей матери и бабушки с дедушкой. В глубине души я прекрасно понимала, особенно после всех случившихся событий, что в судьбе моей семьи много недосказанности и лжи. Мне казалось, что каждый из них мог увиливать от чего-то, и это, скорее всего, послужило дальнейшим проблемам.
— Я до последнего верил, что братец не сунется к твоему отцу. Была все-таки надежда, что он сможет найти деньги другим способом. Есть одно правило — мы не трогаем людей, которые буквально как…чистый лист бумаги. Я никогда ничего плохого к Сереге не испытывал, в молодости мы часто общались. Думаю, обстоятельства просто обернулись не в самую лучшую сторону, — говорил Дюран.
— Какое отношение к тебе имеет мой папа?
— До того, как Володя стал принимать наркотики, мы с ним были близки. Затем эта связь стала слабеть, но временами, когда ему необходимы были деньги, я отдавала ему товар, чтобы он собственными руками распродавал его людям. Они тоже травились этой дрянью. В последний раз я сказал ему, что, если он не вернет мне деньги к определенному дню, я лично пристрелю ему башку. Уверен, так было бы даже легче. Но достать деньги у него не получалось, поэтому он решил вспомнить былые временами, которые лучшими днями точно не отличались, не так ли?