— Всего лишь несколько минут твоего внимания, и я уйду, — его шепот был пронизан чем-то совершенно мне чуждым. — Я очень сильно по тебе скучал.
Я вырвала свои руки из его хватки и горько усмехнулась.
— Какую чушь ты рассказываешь. Что бы ты себе не надумал, Матвей, не стоит даже пытаться.
Матвей продолжал стоять напротив и говорить нам было не о чем. Он просто наблюдал за мной, а я позволяла ему. Я понимала, что нужно надавить на него или попросить охрану вывести человека, который своим молчанием и пристальным взглядом напрягал меня и заставлял чувствовать себя беспокойной.
Неужели раньше я любила его? От этой мысли все во мне перевернулось.
— Ты из-за меня сознание потеряла?
Он стоял передо мной открытый. Словно готов был получить стрелу в самое сердце.
— Я ударилась, когда хотела схватиться за что-то твердое. Чего ты ожидал? Что я вскачу на ноги и кинусь в твои объятия?
Он покачал головой. От усталости я прошла к окну и села на кресло, сморщившись от боли в теле. Матвей облокотился на подоконник и обеспокоенно следил за моими движениями. Когда я устроилась поудобнее на своем месте, то заметила сильные изменения в его внешнем видел. Кроме того, что одеваться он стал серьезнее, сам он тоже стал каким-то больно статным и важным. Совсем не тот восемнадцатилетний парнишка, щеголявший по земле с жутким высокомерием. Но самое главное: огонь в его глазах напрочь исчез.
— Ты когда-нибудь сможешь простить меня?
— А что это такое? Если ты знаешь ответ, то не мог рассказать мне и о правде, счастье, судьбе и многих других вещах? Мне вот двадцать лет стукнуло, но за последнее время я только в насилии убедилась.
— Мне жаль, Ева, — проговорил Матвей, встретившись с моим взглядом. — Я обо всем слышал.
— Мне тоже жаль, наверное, — продолжила я. — Говорить об этом я с тобой не стану. Ты бы все равно ничего не понял. Мне важно, чтобы ты смотался отсюда, Матвей, прошу тебя...
— Ты всегда мне все прощала.
И снова я замерла.
— Да, я издевался над тобой, пока ты все дерьмо мое принимала в себя. Дай мне несколько минут. Выслушай и тогда я уйду. Я не появлюсь в твоей жизни, да и не нужно это. У меня есть сын, которого я должен воспитывать так, чтобы он не был похож на меня.
Я удивленно вскинула брови. Мне казалось, что у него была девочка. Я представляла себе его маленькую светленькую копию.
— Ты женился на ней? — резко спросила я. Матвей ответил не сразу.
— У родителей было свое мнение на этот счет. Они не позволили бы нам растить сына вне брака. Сначала мы не хотели жениться, но со временем по городу начал ходить плохой слух. Нельзя было портить репутацию, поэтому нам пришлось расписаться.
— И как оно? — я склонилась к парню. — Расскажи мне, какого это — жить с человеком, которого не любишь? Тяжело было так рано становиться папочкой?
Я понимала, что была слишком груба, выплевывая правду прямо ему в лицо. Но мне надоело мнить из себя слабую, беззащитную девочку. Я же всегда отличалась воспитанностью, чрезмерной вежливостью. Так вот, больше я такой не являлась.
— Я никогда никого не полюблю так, как любил тебя, — отрезал Матвей. — Моя жизнь в корне изменилась, Ева. Я свернул не туда, был неосторожным и глупым, но сейчас у меня есть сын и я готов на все. Буду играть роль любящего отца и мужа. Мы с Региной сможем создать образ счастливой семьи.
Мы с Региной.
— Когда-нибудь он узнает, что все было обманом. Я очень хорошо понимаю, что это значит. Спасибо за это не скажет.
— Не скажет, но пока он слишком мал, чтобы задумываться о таких вещах.
— Ты разрушил свою жизнь, — сказала я медленно. — И ты разрушишь жизнь своего сына. Если, конечно, по-настоящему не полюбишь Регину. А она тебя любит?
— Это не важно. Они ни в чем не будут нуждаться...
— Когда дело касается любви, деньги не играют важной роли, Матвей. Они никому не нужны. Ты можешь быть чертовски богатым мужчиной в свои тридцать с лишним лет, но если однажды потеряешь любовь и доверие своего сына, то уже никогда не сможешь простить себе совершивший ранее поступок.
Матвей сглотнул. Ему хорошо известно, что будущее будет не таким, каким он его представляет для себя и для своего сына. А будущее Регины будет делаться исключительно, выходя из того, что станется с ее «горячо любимыми» мальчиками. Счастье, несчастье. Мало о нем говорить, его надо испытать. И мне очень жаль, что в ее жизни, вероятно, никогда такого не будет.
Но ведь они сами выбрали этот путь? Ее зависть и его беспечность.
— Ты много у себя в голове вынесла уроков.
Мы посмотрели друг на друга. Глаза у него покраснели, в уголках забили слезы.