Он шептал, а руки шарили по телу, пробираясь все дальше под одежду. Шарили умело, вызывая приятное покалывание и томление где-то в глубине — очень глубоко, потому что Вера была голодна, слишком голодна, чтобы ощутить все сполна. А слова будоражили по-настоящему, потому что ее извечная жажда и впрямь иногда требовала неизведанного наслаждения.
— А еще, — продолжал ее искуситель, — особое удовольствие ты ощущаешь от эмоций людей. От острой смеси их наслаждения и страха. Это тоже пища, которую ты доселе не вкушала, Вера.
— Альберт решил отказаться от этого в высших целях. И я помогу ему в этом, — убежденно сказала Вера. — Ради мира и счастливого существования многих поколений людей и вампиров!
— Ты любишь людей? — мурлыкнул Ромен.
Вера не знала, что ответить. Она была не настолько хорошо знакома с человеческим родом.
— Это правильно: еду надо любить, — сказал Ромен, не прекращая все более настойчивых ласк. — Иди сюда, детка, поднимайся, у нас с Аликом для тебя угощение.
В конце концов, Альберт ведь был наверху. Вера позволила Ромену увлечь себя вверз по лестнице, и на последней ступеньке увидела Альберта. Он тоже был обнажен, стоял и скалил белоснежные клыки.
— Я не помешал? — спросил он голосом низким и рычащим, словно собирался сожрать и Ромена, и Веру.
— Присоединяйся, брат, — ничуть не испугался Ромен, — твоя невеста наверняка сумеет принять нас обоих.
— Ал, — Вера попыталась привести себя и мысли в порядок. — Прости. Этот… застал меня врасплох. Мне надо только поговорить!
Но Альберт, казалось, не слушал. Он взял ее под локоть и повлек в спальню — и самое поганое, что Ромен пошел следом.
— Пусть он уйдет, — взмолилась Вера.
— Ты слышал, Ромен.
— Алик, ты обещал, — засмеялся вампир.
— Потом. Ты слышал: девушка хочет… поговорить.
Теперь засмеялись уже оба. Они были слишком пьяны, и не от вина, поняла Вера. От человеческой крови. Здесь, на втором этаже, все уже пропахло ею.
В спальне, раскинувшись на просторной кровати, спала женщина, едва прикрытая легкой шелковой простыней. Кажется, это была счастливая обладательница огромного лифчика, что висел на перилах. Вера подавила желание раскричаться и расплакаться. Нет ни любви, ни симпатии, но есть долг. Он не только перед двумя семьями, он перед целым миром, Вера не кривила душой, когда говорила о сосуществовании людей и вампиров!
И перед вот этой шлюхой, выходит, у нее тоже долг…
ГЛАВА 3. Жажда
— Иди сюда, — Альберт потянул Веру на ложе, и она, не удержавшись, упала рядом с пышногрудой красоткой.
Та открыла сонные, ничего не понимающие глаза.
— Милый, ты не предупреждал, что у нас будет тройничок, — пробормотала она. — Я не делаю этого с девочками.
— Нет, сладкая, не делаешь, — проворковал Альберт в ответ, и лег с другой стороны от роскошного тела.
Вера вскочила с кровати.
— Убери это, — гневно сказала она.
Но Альберт не просто не послушался: он провел руками по груди женщины, а потом, стремительный и беспощадный, вонзил клыки в ее горло. Пышногрудая тихо вскрикнула, а затем застонала. Альберт поманил Веру к себе, похлопал ладонью по простыне возле женщины. Он звал невесту присоединиться к пиршеству, и было трудно противостоять зову любимого… и зову крови.
— Ал, я…
— Иди сюда, я сказал, — едва оторвавшись от шеи жертвы, прорычал Альберт. — Ты, быстро. Ты моя избранница и будущая жена. Научись уже подчиняться.
Вера пошатнулась на каблуках. Нет, еще не время слабеть от голода — она не пила крови всего сутки и запросто выстоит. Соблазн? Голос разума всегда пересилит соблазн, она верила в это! Развернувшись, она хлопнула за собой дверью. Там, снаружи, уже наверняка палило яркое августовское солнце, плавило лучами асфальт, грозило оставить на нежной коже ожоги. Где-то пришлось бы прятаться, чтобы дождаться такси, но все это казалось лучшим исходом, чем остаться здесь, в компании похотливых вампиров и проституток, которых они распивали. И ведь… и ведь это незаконно, можно позвонить высшим, чтобы те проверили дом Альберта, убедились, что «мальчишник» закончился правонарушениями…
Но ведь долг. И вера в то, что Альберт делает это в последний раз, а потом она сумеет его укротить. Сумеет ли?
На лестнице сидел Ромен, потягивал из бокала вино, судя по запаху, смешанное кровью.