Изложив суть своей просьбы, Брендон пригласил дочь сослуживца провести время совместно, прокатившись по городу на собственном автомобиле Ford Cuga (Форд Куга), на что она даровала положительный ответ.
Нэнси Нельсон последние два часа нервничала из-за отсутствия мужа, он редко опаздывал и всегда предупреждал, но пришедшее на телефон сообщение помогло успокоиться: «Всё ещё на работе, если обидел ‒ прошу меня простить». Чтобы отвлечься от безотвязных мыслей она приняла решение набрать номер матери:
‒ Чем ты занята сейчас?
‒ Разглядываю тело убитой Элизабет Дэвис, ‒ преподнося это, как шутку,
‒ Расскажи, что ты видишь, ‒ ужаснувшись,
‒ Можешь узнать об этом через неделю, напомню ещё раз, все подробности будут опубликованы в новостях, ‒ с явным отсутствием желания вести диалог,
‒ Я не смотрю и не читаю новости, там искажают реальные события, ‒ надеясь задеть профессию матери, ‒ твоя журналистика подобна сплетням, только официальная,
‒ Тогда слушай внимательно, если хочешь, чтобы ночью мучали кошмары, я отправлю тебе подробности с прикрепленными фотографиями, ‒ пауза, ‒ не забудь о нашем договоре,
‒ Можешь приехать сама, но кроме памятника в честь Анны Хилл, навряд ли, тебе удастся узреть больше,
‒ Мне некогда, я кладу трубку, ‒ прервав Нэнси.
Как умерла Элизабет Дэвис знает только «любитель свежей крови» на прекрасных телах несчастных девушек. Остановиться было невозможно, как бы не старался, но кто-то неведомый вселялся и желал лицезреть ярко-красные и более тёмные цвета. Момент очередного убийства выжидал недолго, желание проводить лезвием по плоти, одолевало все чаще. Жертва в Сент-Чарльз была неслучайной, на подсознательном уровне он знал, во сколько и где может её встретить.
Поздняя ночь. Элизабет, темноволосая синеглазая красавица двадцати девяти лет, возвращалась домой после пятничного вечера, посвящённого дню рождения давней знакомой. Изрядно выпив, она не могла сесть за руль, таксисты не вызывали доверия, однажды кто-то из водителей не вернул ей сумку, цена которой равна их трехмесячной оплате труда. Дэвис ничего не боялась в следствии своей уверенности, да и основания для тревог отсутствовали. Услышав шорох опавших листьев, она заметила позади человека, идущего умеренным шагом. Опередив девушку, незнакомец повернулся к ней лицом. При свете фонарей Элизабет разглядела всю его притягательность, пропорциональные черты лица, высокий рост, но, когда он начал диалог, восхитилась ещё больше, чарующий голос и некая надменность в речи начали сводить с ума. Отвергать предложенную ночную прогулку не было никакого желания, а вот оказаться с ним в своей кровати хотелось невероятно. Внезапно возникшая мечта была осуществлена, учитывая то, что Элизабет никогда не получала отказы.
«Убийца» целовал её страстно, всепоглощающе, она чувствовала его возбуждение. Проводя рукой по внутренней части бедра, желание сделать девушке больно, заставить мучиться и вырываться, нарастало. Зная, что нож лежит под кроватью справой стороны, который «неизвестный» прихватил на кухне богатого двухэтажного особняка, он воспользуется им в любой момент.
‒ Делай все, что считаешь нужным, я полностью тебе доверяю, ‒ последовало предложение,
‒ Элизабет, какая податливая, ‒ садя жертву на себя, ‒ желаю привязать тебя к спинке кровати и сделать что-то приятное, ‒ проводя руками по мягким волосам наклонившейся над ним девушки, ‒ ничего не отвечай, предоставь мне то, чем я могу приковать твои хрупкие ручки,
‒ Новое всегда желанно, ‒ стягивая с себя чулки, ‒ устраивает?
‒ Вполне, ‒ предвкушая всю боль, которую ей предстоит терпеть до последнего вздоха.
‒ Ты будешь громко кричать? ‒ поинтересовался новый знакомый,
‒ Только, если ты меня заставишь, ‒ дразня убийцу, о намерениях которого она не догадывалась,
‒ Сама захочешь без принуждения, ‒ последние для нее слова.
Элизабет глядела на него с непреодолимым желанием, он в ответ достал нож, разглядеть который в темноте, при еле уловимом освещении, затруднительно. Целуя ее нежно в губы с целью отвлечения, лезвие ножа, под его распоряжением, вошло обреченной в живот, на котором чуть выше блестел пирсинг с желтым топазом в оправе из белого золота. Дэвис не успела издать ни звука, но была при жизни, состояние болевого шока отключило ее сознание. На силуэт, все еще дышащей девушки, падал бледно-оранжевый свет торшера, вынув нож, он наблюдал за тем, как из свеженанесенной раны сочится густая темная кровь, проведя языком по разрезу, убийца пожалел, что не узнал раньше о металлическом соленом вкусе, так сладостно растворяющемся во рту. Когда сделал глубокий надрез на ноге, немного выше колена, сердцебиение Элизабет уже отсутствовало, что очень расстроило мучителя.