С того дня, как молния дуб расщепила, прошел уж Круг Лет.
И решил отец Ждану в город к среднему брату Деяну отправить, что лет пять назад женился на дочери купца из торговых рядов. Мол, откуда жениху в лесах взяться, а возраст уже подходящий. Сама Ждана о замужестве и не помышляла. Жила себе спокойно, размеренно. Отец настоял. Честно сказать, в городе Ждана и не бывала никогда, хотя от братьев была наслышана. А когда ездить? Зимой долго и холодно, а в другое время она с подружкой расставаться и не желала. Да и вряд ли найдется кто-то более Мары знающий и интересный.
А тут и Мара давай убеждать:
— Любой девице следует за мужем сходить.
— Сама и сходи! — возмутилась Ждана.
— А я замужем.
Челюсть Жданы так и отпала.
— Впервые слышу! И почему раньше не рассказывала?
— Да повода не было, — улыбнулась Мара. — Второй муж у меня замечательный. Я счастлива, чего и тебе желаю.
— Второй?! А что с первым?
— Коварный колдун! Похитил меня с сестрами и околдовал. Чудом от него избавились. Мой второй муж нас освободил. Да ни к чему о нем вспоминать, как говорится, кто старое помянет, тому глаз вон.
— А кто забудет, тому оба.
— Погляди на неё какая смышленая стала, — рассмеялась Мара и, как в детстве, прищипнула за нос.
И вот на недели день сидя рядом с отцом на слегка поскрипывающей телеге, ближе к полудню они въехали в город. До глубины души поразил Ждану град под названием Родень, что многие роды и племена городищами своими объединял, многолюдностью, схожей разве, что с ульем. Оглушил он её своей многоголосностью. То там, то тут доносились до неё говорки инаковые да интонации.
Пересекли они второй круг стен бревенчатых, что заостренными пиками топорщились и дома все как один в два этажа пошли, ничем не хуже, чем терем подруженьки Мары. К одному из таких домов они и подъехали. Деян их встречать выскочил, а жена с родичами на крыльце ожидают и её разглядывают, засмущалась Ждана и глаза в землю опустила. Слышала она как-то разговор между отцом и матерью, что повезло Деяну с женою — старшей дочерью купца Емельяна. В семью его взяли, да как сына приняли, которого сами не народили.
Пожали отцы руки, обнялись.
— Ну, кто бы мог подумать, что брат и сестра одинаковы с лица окажутся. Да на тебя оба похожи. Ни за что не спутаешь, что твои дети Державины, — молвил Емельян.
Улыбнулся отец и с гордостью отвечал:
— Крепкое у нас наследство, даже спорить не буду.
Позже Ждана поймет, что ни похвала это была вовсе и как они с отцом заблуждались. А пока смутилась она, да так, что аж уши покраснели. Усадили за стол с яствами, которых и не видала девица отродясь, и давай расспрашивать. Обратится кто за столом, а она словно разум весь растеряет, разволнуется, руки с потеют, ком в горле встанет, что еда не пролазит и слова связного вымолвить не может. Уж и брат её подбадривал, и отец, а ничего с собой поделать не может, не привыкла с людьми разговаривать.
Отец уезжать, а она едва не рыдает. Оставаться у чужих людей ей не хочется. Выделили ей комнату отдельную, по соседству от кухни, теплую, уютную, с оконцем на улицу. И стали женихов водить на знакомство под предлогами разными. Никто не по нраву Ждане. Да и она им, видно, не очень была, раз более не возвращались. Не печалило это её, только домой очень хотелось. Ни с женой брата, ни с её сестрами подружиться у неё не получилось. Разговоры не ладились. Уж больно молчаливой Ждана сделалась, слова не вытянешь. Стали сестры её Махрюткой называть. Так к ней это и прилипло, что к следующему лету все уже так и звали, позабыв об имени.
Приблизительно в это время ухажер у неё появился. Мелкий такой, с лицом рябым, никак какую болезнь в детстве перенес. Повел он её как-то на прогулку по городу — есть калачи, и стал разговоры такие вести:
— Махрютка, хочу я на большую землю перебраться в деревеньку. Утомляет меня город. Тебе я вижу он тоже не по душе. Мне бы такая, как ты в хозяйстве пригодилась. Деток бы народили, помощников. Что скажешь, Махрютка? — и так вопрошающе снизу вверх смотрит.
Не пойми с чего на неё злоба нашла.
— Не Махрютка я! — вскричала она и как толкнет его в грудки.
Упал он так, что аж перекувыркнулся. Оглянулась Ждана в ужасе от того, что натворила, а прохожие приостановились и на неё пялятся. Развернулась она и домой бежать. С того дня слух о ней пошел, что мужчин она поколачивает. Прознав об этом, Борислав лишь смеялся да в дружину к себе зазывал. Деян же с семьей своей новой все больше печалился — не ходило больше женихов к ней знакомиться. А вскоре она неумышленно разговор Деяна с женой подслушала.