Понимая всю пагубность мелочного чиновничьего контроля в творческом процессе, Жданов призвал собравшихся не путать его с главным: «Вы не мешайте вопрос опеки с большим идейным руководством. Можно возражать или протестовать против мелочей, но можно ли в одну кучу сваливать то, что мы называем идейным руководством?»
Показательны некоторые ответы товарища Жданова. Так, он следующим образом объяснил запрет художественного фильма Сталинабадской (Душанбинской) киностудии «На дальней заставе»: «Этот фильм не попал в прокат потому, что в нём совершенно неверно и извращённо распределены светотени между нашими людьми-пограничниками, ведущими борьбу с перебежчиками, шпионами, в частности с английскими шпионами, и с этой фигурой врага — английского шпиона. Наши пограничники-красноармейцы показаны как последние вахлаки, как последние простаки, которых и надуть не грех. Шпион показан сильным человеком, наделённым сильными и волевыми достоинствами и качествами»{351}.
На этом самом большом совещании Жданов весьма откровенно сформулировал цели внутренней и внешней политики СССР, достижению которых должен был способствовать кинематограф как мощнейшее средство пропаганды и убеждения. В области внутренней политики это было всё ещё догоняющее развитие. «Сталин учит, — говорил Жданов, — что для того, чтобы прийти к новому общественному строю, нужен определённый уровень культуры… Решение основной экономической задачи — догнать и перегнать передовые страны Европы и Америку — упирается в значительной мере в нашу некультурность, невежество, грязь…»
Но ещё более интересен отрывок из стенограммы выступления Жданова, где наш герой обратил внимание ведущих советских кинематографистов на темы, которые партия большевиков считала актуальными в последние предвоенные дни: «Вы нашу линию представляете в отношении международной политики — линию независимости, самостоятельности и, вместе с тем, линию расширения фронта социализма, всегда и повсюду, тогда, когда обстоятельства нам позволяют. Вспомните прошлый и позапрошлый годы — Прибалтика, Западная Украина, Молдавия, Северная Буковина и т. д. Вы отчётливо понимаете, что если обстоятельства нам позволят, то мы и дальше будем расширять фронт социализма… Мы должны воспитывать наш народ в духе активного, боевого, военного наступления, и это одна из задач кино и его работников, и это есть обязанность наших киноработников и наших советских граждан, понимающих проблему нашего развития, понимающих, что столкновение между нами и буржуазным миром будет, и мы обязаны кончить его в пользу социализма»{352}.
Глава 20.
«СОЛНЕЧНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ»
Завершение советско-финляндской войны не освободило Жданова от военных и политических забот. 26 февраля 1940 года, за два дня до того, как в Москве были выработаны окончательные условия мирного договора с Финляндией, Исполком Ленинградского областного совета подготовил и направил в адрес Жданова проект указа Верховного Совета СССР по включению Карельского перешейка в состав Ленинградской области. Через месяц, 24 марта 1940 года, на заседании политбюро «в связи с отходом к СССР по мирному договору с Финляндией новых территорий» было принято решение о преобразовании Карельской АССР в новую союзную республику — Карело-Финскую ССР. Для подготовки практических предложений по этому вопросу и определения границ между Карело-Финской ССР и РСФСР была создана комиссия под председательством Жданова{353}.
Несколькими днями ранее, в конце марта, на собрании городского партийного актива Ленинграда товарищ Жданов выступил с двухчасовым докладом «О военно-политических итогах войны с Финляндией». Участник того собрания парторг завода «Электросила» В.Е. Скоробогатько вспоминал: «Мы привыкли видеть Жданова всегда улыбающегося, но в тот день он не улыбнулся ни разу. Возвращались на завод мы в подавленном состоянии. После доклада мы ещё более утвердились в мысли, что страна, и в особенности её Вооружённые силы, к большой войне не готовы. На душе было очень скверно»{354}.
В апреле 1940 года Жданов принимает участие в трёхдневном совещании начальствующего состава РККА. Итоги и промахи завершившихся боёв обсуждали в Кремле свыше двухсот высших военных руководителей, командармов, комдивов и полковников, непосредственных участников «зимней войны». Для нашего героя это не было первым мероприятием подобного рода — ещё в ноябре 1938 года он участвовал в аналогичном совещании Главного военного совета по итогам боёв с японцами у озера Хасан.
Но материалы апрельского совещания впервые касаются и военной деятельности самого Жданова — причём не только по тыловому обеспечению. Они содержат и факты его непосредственного влияния на тактику действующей армии. Комбриг Оборин, начальник артиллерии 19-го корпуса, действовавшего на Карельском перешейке и при штурме Выборга, привёл на совещании следующий пример. В связи с отсутствием у противника бронетехники, многочисленная противотанковая артиллерия советских войск на начальном этапе войны практически не использовалась. По свидетельству Оборина, именно Жданов настоял на использовании лёгких противотанковых пушек как орудий непосредственного сопровождения пехоты в атаках: «Я помню, как тов. Жданов позвонил мне в штаб по этому вопросу. Мне пришлось самому выезжать, я выезжал и установил, что была большая недооценка противотанковой артиллерии»{355}.
Все участники совещания отметили многочисленные недостатки в подготовке и действиях вооружённых сил. Прошедшие бои в локальных конфликтах от Монголии до Финляндии, резкое увеличение и переоснащение армии в конце 1930-х годов вскрыли массу проблем, недоработок и всяческих «болезней роста», свойственных такому форсированному развитию. Вожди СССР приняли решение сменить руководство Наркомата обороны. Место Климента Ворошилова, возглавлявшего военное ведомство с 1925 года, занял Семён Тимошенко, успешно командовавший войсками в советско-финляндской войне. Новым заместителем наркома и начальником Генерального штаба стал Кирилл Мерецков, бывший командующий Ленинградским военным округом. Как видим, вооружённые силы страны переходили под начало людей, хорошо знакомых нашему герою.
Сам Жданов возглавил специальную комиссию, созданную для проверки Наркомата обороны в процессе смены руководства. В комиссию также вошли секретарь ЦК Георгий Маленков и заместитель председателя Совнаркома Николай Вознесенский. Если первый являлся давним недоброжелателем нашего героя и был включён в комиссию Сталиным явно для противовеса, то второй происходил из ленинградской команды Жданова. Комиссия совместно с Ворошиловым, Тимошенко и руководителями всех центральных управлений Наркомата обороны подготовила уникальный документ — акт приёма-передачи наркомата с указанием основных проблем военного ведомства и путей их решения. Фактически это был аналитический обзор, определявший основные задачи военного руководства СССР на ближайшие годы. Он затрагивал все аспекты военного строительства: организацию и структуру управления, оперативную и боевую подготовку войск, мобилизационные мероприятия, укомплектование и кадры, разработку новых уставов и новых образцов вооружений, анализ состояния родов войск и т. д., вплоть до ситуации с издательствами военной литературы.