— Ты всё правильно сделала, — Серёжа положил свою руку поверх её. — Отношения должны приносить счастье, а не наоборот.
— Да. Знаешь, Серёжка… Я хочу начать новую жизнь. Хочу настоящую семью, хочу своих детей… Но… — Лада вытерла выступившие слезы, поднялась и отвернулась к плите, — я должна сразу признаться: я до сих пор люблю Мишу.
— Это не любовь, — Серёга встал и обнял её сзади за корпус. — Это зависимость. Отпусти его. Разреши себе быть счастливой. А я помогу тебе в этом.
Он повернул её к себе и увлек в нежный медленный поцелуй.
— Закрой глаза. Расслабься. Доверься мне, Лад. Всё будет хорошо, — слова успокаивали, а сильные руки крепко прижимали к надёжному телу. И Лада сдалась.
***
Владька, переполненный за этот долгий день эмоциями, уснул на диване, ровно и мерно сопя. Миха накинул на него плед, обошёл несколько раз квартиру, в которой не было никакой выпивки, глянул на часы и спустился в ближайший алкомаркет. Боль душила изнутри, обволакивала сердце чёрным неотмывающимся мазутом, а он не умел переносить её как-то иначе, кроме как топить в стакане. Миша успел купить две бутылки, сложил их в пакет, вернулся в квартиру и в темноте прихожей наткнулся на Владьку.
— Бляха-муха, ты чё пугаешь? Фух…
— Это ты, Миша, просто привык один жить, вот и пугаешься. Я отлить ходил, — засмеялся Владька, включил свет и увидел звякнувший пакет. — А ты, значит, ходил в магазин…
Влад присел на корточки и медленно вынул бутылку. Поразглядывал чёрную наклейку с золотистыми буквами, сообщавшую, что внутри находится коньяк пятилетней выдержки, и вдруг рванул в туалет. С трудом открыл пробку и резко опрокинул бутылку над унитазом.
Миха смотрел на всё это сквозь открытую дверь и молчал.
— Давай вторую! Ну? — Влад провернул всё с другой бутылкой, демонстративно зажав нос, и нажал кнопку смыва.
— Две тысячи слил в канализацию. Ты вроде не сын Рокфеллера, — сказал наконец Миша, внутренне радуясь, что его срыв остановился так нелепо.
— Я сын алкаша в завязке, и я не дам ему сорваться! — крикнул Владька и отбросил пустые бутылки в мусорное ведро. Всклокоченный, в помятой одежде, с горящими глазами, он неуловимо напоминал Гавроша, и Миха не смог удержаться и бессовестно заржал.
— Ты чё? — подозрительно спросил Владька, на всякий случай заглянул в его глаза, шмыгнул и смахнул ресницами злые слезинки.
— Ерунда, не обращай внимания, — кашлянул смехом Мишка и в который раз за сегодня обнял его, прижав к пахнущей табаком футболке. — Ты молодец. Спасибо. Тьфу, кончай реветь, чё как девчонка?
— Миша… Почему?..
— Ничё-ничё, Владька, прорвёмся, — Миха с силой хлопнул его по спине. — По-любому. А теперь давай ложиться. Пьянку ты мне обломал, остаётся лечь и уснуть.
— Миша, а я есть хочу. Ты съедобного ничего не купил?
— Нет, — Миха растерянно пожал плечами. — Пойдём на кухню, поищем.
— Лучше бы ты на все эти деньги пиццу заказал, — усмехнулся Владька, осматривая почти пустой холодильник.
— Она же вредная. Ладка всё время против была, чтоб мы её ели. Особенно ты.
— Ну уж не вреднее коньяка, м? Заказывай скорее, а то протяну ноги с голодухи, как с мамой будешь объясняться?
Миша послушался, и через час голодный Владька с аппетитом вгрызался в горячий кусок, облизывая тянущиеся ниточки сыра.
— Мих, если у вас с мамой так ничего и не получится, я буду приезжать к тебе в гости. А если она будет жить с этим Сергеем Санычем, я… Я не знаю… Как мне быть?
— Жить как жил. Тебя это вообще не касается.
— Ага, чужой мужик в моём доме, претендующий на роль папаши, и меня это не касается? Миша, ты чё, вот так вот просто возьмёшь и сдашься? Отступишься?
— Эх, Влад… Я сам во всём виноват.
— Миха, нет, так нельзя, — качнул он головой и потянулся к звенящему мобильнику. — О, Лена. Привет, моё солнышко. А ты почему ещё не спишь? Нет, я сегодня не вернусь, я у Мишки. Ага.
Владик, забыв обо всём, ещё долго ворковал со своей девчонкой, а Миха смотрел на него с улыбкой и вертел в руках зажигалку, так и не притронувшись к еде. Он думал о сложившейся ситуации и никак не мог найти выход. С трудом отбросив эмоцию ревности, он попытался мыслить рационально и пришёл к неутешительному выводу, что Ладе на самом деле нужен рядом другой человек.
— Зачем я только тогда к ней пришёл… — Миха присел на широкий кухонный подоконник, уставился на луну, что медленно двигалась в звёздной пустоте, и тихо заговорил сам с собой. — Знал ведь, что совсем ей не подхожу. С другой стороны, она меня приняла, не выгнала. Значит, любит меня. Любила… А теперь целуется с другим… Ещё и замуж за него выйдет. Ну и… Ну и пускай. Владьку только жалко. Я к нему вообще… Как к сыну…