— Ты сдурел? Я не псих.
— А я тебе и не про психиатра говорю, а про другое. Есть даже психологическая арт-терапия, там картинки рисовать надо. Блин, Мих, я поищу тебе что-нибудь подходящее. Тебе поможет это, правда, не отпирайся.
— Наркологи мне тоже такое втюхивали… Херня это, Костян.
В итоге Миха за руку с Костей сходил на пару сеансов, долго ржал, рассказывая, что там происходит, но курс всё-таки прошёл. Костя тайком позвонил Ладе и хотел поделиться какими-никакими успехами, но она все попытки заговорить о Михе сразу же пресекла, поболтала немного на общие темы и положила трубку.
***
За окном шумел сочной молодой листвой поздний май, а Лада только-только пришла в себя и сумела медленно растопить лёд в душе, что грубой коркой сковал её сердце. Она иногда ненавидела себя за то, что сделала, иногда наоборот уважала, и никак не могла прийти к равновесию.
Лада была уверена, что Миха обрадуется беременности, но прекрасно знала, что эта радость глобально ничего не изменит. Много лет Ладка пыталась обуздать его дурость, но так и не смогла. Уверенный курс эгоистического саморазрушения не менялся совершенно, и лишь иногда Миша брал паузу, чтоб потом с новыми силами двинуться в бездну. А Лада устала стоять вместе с ним на самом краю обрыва. Но у судьбы были свои планы, и только Ладка решилась и, стиснув зубы, не пустила больше Миху на порог, как узнала о беременности. Известие было весьма неожиданным и абсолютно сбило Ладу с толка.
Она не посоветовалась ни с мамой, ни с подругами, боясь поддаться их уговорам, решила всё сама, и теперь также сама мучилась и терзалась. Оправдывая себя, Лада часто рассматривала результаты первого УЗИ, которые окончательно подтолкнули её к решению. На снимке были видны незначительные изменения, и врач очень рекомендовала дождаться хотя бы первого скрининга, но Лада настояла на прерывании. На самом деле, её очень волновало, как скажется на ребёнке то, что его отец, говоря откровенно, не самый здоровый и весьма зависимый от алкоголя человек. Всё сошлось одно к одному, и вышло так, как вышло.
Миха рвал и метал, Лада даже не предполагала, что он разозлится настолько; Влад, который и заварил всю эту кашу, сунув нос во взрослые дела, тоже бурчал, хмурился и то и дело подливал масла в огонь. Лада с трудом взяла себя в руки, вернула в русло сына, заняв учёбой и отрядными делами, и сама погрузилась с головой в работу.
А потом случайно встретила на улице Серёгу, того самого парня, с которым они бегали в одиннадцатом классе на танцы, и внутри что-то щёлкнуло. Они разговорились, обменялись телефонами и стали ходить друг к другу в гости. Как-то незаметно эти встречи переросли в свидания, и Лада крепко задумалась. Она снова оказалась на перепутье и не знала, какую дорогу выбрать, а сердце ныло и разрывалось.
Разум кричал, что с Серёжкой, уверенным и надёжным, они будут жить спокойно, долго и даже счастливо, а вот душа… Душа бунтовала и мятежно стремилась к Михе. Прямо как Владька, который несмотря ни на что любил Мишу как настоящего отца. Чёрт бы всё это побрал…
Мишка звонил несколько раз, и Лада быстро и грубо прощалась с ним, потому что знала: если начнёт говорить, то утонет в одном его голосе и не сможет сопротивляться. Ей хватало того, что юный провокатор Влад нарочно врубал на полную громкость его песни и мог слушать их часами, не реагируя на замечания.
Весна прошла, наступило лето, принесло с собой свет, жару, парусную практику на учебных яхтах. Серёга тоже заинтересовался жизнью отряда и привнёс помимо морской романтики воздушную, рассказывая ребятам о самолётах, полётах и разных случаях из своей жизни. Его слушали, открыв рты, все, кроме Влада, который Сергея Александровича молча игнорировал.
Серёга, заметив это, осторожно расспрашивал Ладу о том, что происходит, но она почти ничего не рассказывала о своём прошлом, и он отступился. Время от времени приглашал на прогулки, приходил в гости, дарил Владьке подарки, которые тот нераспакованными запихивал под кровать, и никуда не спешил.
В конце июня Влад подошёл вечером к Ладке, которая сидела напротив Сергея Александровича на кухне и с улыбкой слушала его истории, и сказал, что завтра едет в Питер.
— На рок-фестиваль, — он склонил голову на бок и пояснил для мужчины. — Там будут играть классные группы, особенно мои любимые «Бандерлоги».
— Интересное название. Я вроде слышал его где-то. Что-то дурацкое у них. Такое простенькое и с претензией на оригинальность. Ну, как раз для таких подростков, как ты.