«Черт побери!» — сказал отец Люси, и Люси, внимательно разглядывавшая кухонный стол, подняла голову.
«При чем тут я? — сказала она, думая, что в основном мать права. Она вовсе не собирается торчать в Помпее, ухаживая за больными родителями. Оплатит содержание в лечебнице или в доме престарелых. И все-таки дурно со стороны матери вот так сравнивать ее с Патрисией, поэтому она бросила на нее обиженный взгляд. — Не знаю, что плохого в желании поступить в колледж или чем-нибудь другим заняться».
В то время она задумала стать юристом, специализироваться на корпоративном праве, где, говорят, крутятся большие деньги. Или заняться инвестиционным банковским делом, ценными бумагами: «Меррил Линч», «Голдман Сакс», «Леман бразерс», что-то вроде того. Воображала сверкающие кабинеты — сплошное стекло, полированное дерево, голубой свет, окна во всю стену, за которыми парят в воздухе горизонты Манхэттена. Даже скачивала информацию с веб-сайтов крупнейших компаний насчет стажировки и практики, хотя, оглядываясь назад, было ясно, что там не берут в стажеры и практиканты выпускников средней школы из Огайо.
Мать на редкость враждебно отнеслась к идее.
«Не знаю, смогу ли я стерпеть юриста в семье, — едко бросила она. — Не говоря уже о банкире».
«Не будь смешной», — сказала Люси.
И мать насмешливо вздохнула.
«Ох, Люси, — сказала она, застегивая жесткую розовую больничную блузу, собираясь на дежурство в больницу. Просто младшая медсестра, даже не дипломированная, даже не закончила четырехлетний колледж. — Вопрос стоит об одном: „Что я с этого буду иметь?“ Одни деньги, деньги, деньги. Это не жизнь».
Люси минуту молчала. Потом тихо сказала: «Мама, ты не понимаешь, о чем говоришь».
Теперь, шагая с Джорджем Орсоном к старому причалу, она снова думала об отъезде, вновь представляла себе самолет, улетающий куда — то в пустоту, как рисованный аэроплан за поля страницы комикса — в никуда.
Или можно остаться.
Надо серьезно и честно обдумать, сделать выбор. Известно, что Джордж Орсон замешан в какой-то противозаконной деятельности; известно, что он очень многого ей не рассказывает — у него масса секретов. Ну и что? Разве не секретность и загадочность привлекли ее в первую очередь? Нечего отрицать. А пока сами деньги реальные, пока в этом смысле положение можно поправить…
Дошли до постройки в конце дороги. Одноэтажный фасад с витриной, вывеска, на которой написано: «Универсальный магазин и заправка» — устаревшим шрифтом, а пониже перечень товаров: «Наживка… лед… сэндвичи… холодные напитки…»
Похоже, магазин закрыт со времен конных дилижансов. Возле таких заведений останавливаются путники в старых вестернах.
Хотя здесь все так, осознала она. Сухой ветер, суровый климат, пыль. Все превращается в древность.
Джордж Орсон стоял, склонив набок голову, прислушиваясь к слабому скрипу петель, на которых висит старая доска с рекламой сигарет. Его лицо ничего не выражает, как фасад магазина. Окна разбиты, забиты кусками фанеры, кругом мусор — вылинявшая обертка от конфеты, пластиковый стаканчик, листья и прочее кружатся в хороводе на заляпанном машинным маслом асфальте. Бензоколонки еще стоят, молчат.
— Эй! Есть здесь кто-нибудь? — крикнул Джордж Орсон.
Он ждал почти с надеждой, будто кто-нибудь в самом деле ответит, скажем, чей-нибудь призрачный голос.
— Здравствуйте! — крикнул он по-русски. Старая шутка. — Конисива!
Вытащил шланг из крепления на боку колонки, нажал для пробы на ручку подачи бензина, но, конечно, ничего не добился.
— Вот таким будет конец цивилизации, — сказал Джордж Орсон. — Как думаешь?
Когда Джордж Орсон был ребенком, озеро — водохранилище — было самым крупным в районе. Двадцать миль в длину, четыре в ширину, глубина у плотины сто сорок два фута.
— Пойми, — сказал Джордж Орсон. — Люди ехали отовсюду, из Омахи, из Денвера, за сотни миль. Во времена моего детства это было что-то потрясающее. Сейчас трудно представить, что здесь кипела жизнь. Помню — смотришь с дамбы, даже конца не видишь. Колоссальное озеро, особенно для бедного мальчишки из Небраски, который никогда океана не видел. А теперь похоже на кадры, снятые в Ираке. Один мой приятель-геолог рассказывал, как пересыхает Евфрат, показывал снимки — точь-в-точь похоже.