- А теперь о своей голубке, – возвращает в реальность Матвей, по памяти цитируя Виолу. И мне приходится выкладывать, о каких фотографиях речь, а после его наводящих вопросов и о неожиданном появлении Ольги в моей жизни.
- Это та самая, с которой ты был на дне рождения? – Уточняет он, барабаня пальцами по рулю.
- Она. – Хорошо помню его выразительно поднятые брови домиком, когда я представил ему Ольгу. И как он, отходя от нас, пока она не видела, в одобрительном жесте показал большой палец, вытащив из меня широкую улыбку.
- Ммм… - Тянет он, о чем-то задумавшись, и я представляю, как крутятся шестеренки в его голове, обрабатывая поступившую информацию.
- Преступный сговор имеет место быть, - заключает он, и я получаю подтверждение своим самым мрачным догадкам.
- Если докажем, что слово «разрушение» относится к тому, что случилось на твоем объекте, Виола однозначно причастна. А также тот, с кем она говорит. Но мы не знаем, кто это. Антон упоминается в контексте твоего преемника, но его это инициатива, или его жены, не ясно, так что он может легко отмазаться. И еще. Не хочу тебя расстраивать, но, возможно, твоя Ольга тоже при делах, - беспристрастно говорит Матвей, поворачиваясь ко мне.
Понимаю, что у него такая работа, что он повидал всякого и обязан проверять каждого, допуская любые варианты развития событий, но после этих слов меня выкручивает изнутри. Ибо, если она действительно причастна, я…
- Почему ты так думаешь? – С трудом выдавливаю из себя вопрос, после которого он прослушивает разговор еще раз.
- Несмотря на то, что вину, якобы, хотели свалить на Ольгу, это может быть постановочная запись. Ты ж понимаешь, что нельзя исключать такую возможность. А в этом случае подозревать можно и ее в том числе.
Сомнение шипящей змеей вползает в душу: Антон откуда-то знал, в чем она была в нашу первую встречу, но что из этого следует? Что она его знакомая? Или что он случайно нас где-то увидел? А если знакомая, то знала, как отвечать на мои вопросы, пройдя ту идиотскую проверку…
Разговор Ольги с Антоном постановочный? Но зачем? Чтобы убедить меня в их неприязни? А фотографии, что предоставил Антон?
Черт, везде этот Антон, куда ни кинься, изо всех щелей лезет! Не зря я набил ему морду, когда он приперся ко мне якобы с извинениями, а потом скатился до новых обвинений в адрес Оли.
Нет…
Он не мог так сыграть, пытаясь дискредитировать ее в моих глазах на каждом шагу. Или… Мог?
Но если она как-то связана с этой шайкой, на кой фотографии? Чтобы вывести ее из игры? Отвести подозрения? Но в чем? Она ничем мне не навредила. Не выспрашивала о чем-то намеренно. Не дала даже повода усомниться…
- Эй, дружище, - щелкают перед глазами пальцы Матвея. – О чем задумался, добрый молодец?
- Да все о том же.
- Ты мне запись скинь и пришли те самые фотографии. А еще все, что есть на Антона, Виолетту и строительный объект. Ты кого-то привлекал туда?
- Да, независимую экспертизу. Пока жду результаты.
- Понял, - по-военному четко рапортует Матвей. - Разберемся, не кисни!
Всю дорогу в машине, которую ведет подобравшийся и сосредоточенный Петрович, я молчу, прибитый открывшейся картиной. Антон, подобравшийся слишком близко, чтобы отобрать чужое, из рубахи-парня и бесшабашного завсегдатая вечеринок, превратился в лучепёрую рыбу. А, может, он и был всегда пираньей, это ж мне все недосуг было разобраться!
И ведь были звоночки! Опоздал, забыл, не успел… Просрочка подписания договора, из-за чего ушел клиент. Завышенные цены на счетах поставки, вовремя обнаруженные бухгалтером. Перепутанные данные, породившие просрочку оплаты. Все случаи были объяснены, но осадок остался. А теперь его странное поведение в отношении Ольги и эти записи… Мне нужно поскорее со всем разобраться, чтобы знать, к чему готовиться дальше.
Петрович обычно много говорит, но сейчас молчалив, словно чувствует: мне нужно покопаться в себе. Зато Анна Ивановна искренне радуется, приглашая к столу, и обо всем расспрашивает.
Аппетита нет, но, чтобы не расстраивать свою вторую маму, насилу впихиваю в себя половину порции, и, сославшись на головную боль, отправляюсь в комнату. Чтобы почти всю ночь мерить ее шагами и курить в раскрытое настежь окно, роясь в воспоминаниях, сомнениях и оправданиях. Внутреннее «я» упорно отказывается представлять Олю в образе беспринципной подставной интриганки, обманом проникшей в мою жизнь. Не могла она! Нет, только не она!