- Тогда сделаем так, - подталкиваю бумажку к ней, укладывая сверху свою визитку. – Если будут какие-то новости по интересующей меня информации, позвоните в любое время.
- Хорошо! – Уверяет она, сгребая со стойки лишнее и пряча под кипой бумажек на своем столе. А я выхожу на улицу и впервые в жизни не понимаю, что делать дальше…
Что-то холодное и колючее ползет по позвоночнику. Страх? Но когда я в последний раз боялся? Когда потерял родителей? Или когда собственными глазами увидел друга, вдалбливающегося в тело любимой в моей квартире на моей же кровати?
Та картина даже спустя годы помнится отчетливо, но удивляюсь, что сейчас воспоминания уже не причиняют боли. Неужто отпустило? Или Оля вытравила всех, подсадив меня на свой запах, голос и взгляд?
Подхожу к кассе неприметного магазинчика и покупаю наугад пачку сигарет. Сколько я не курил? Лет двадцать? Восемнадцать? Пофиг. Беру еще и зажигалку, делая первый глоток дыма. В голове шумит, но, как ни странно, давно забытый процесс успокаивает. Слегка, но все же…
Оказывается, все это время я шел в неизвестном направлении, а теперь нужно вернуться назад, к стоянке отеля, где припаркован мой автомобиль.
Нужно заехать в офис, хотя скоро конец рабочего дня, и толку от меня будет мало. Но все же еду. По дороге до кабинета строю всех налево и направо, мне все не то и не так. Последней каплей становится вопрос улыбающегося Петровича:
- Добрый день, сынок! Все хорошо? Как там Олюшка?
В первый раз в жизни я так с ним поступаю: рявкаю что-то невразумительное и с грохотом захлопываю перед его носом дверь кабинета. Валюсь в кресло и, запустив в волосы пальцы, спрашиваю себя, как же я мог так налажать?
Нахрена начал вчера тот разговор? Ни о чем. А ведь ей нужна определенность. Она умная, рассудительная. Глупо считать, что бросит свою устроенную налаженную жизнь ради чего-то эфемерного. Да и детей не бросит. А что я знаю про ее детей? Спросил ли хоть раз о них? Поинтересовался? Знаю только, что их двое, но кто там у нее - мальчики? Девочки? Комплект? Сколько им лет? Олух царя небесного!!!
С детьми на руках ей нужна стабильность. Уверенность в завтрашнем дне. А что я? Просто остаться? Побыть и дальше гостьей? Что ей от этих гостей?
Едкая отрава злости на самого себя распространяется внутри сизым облаком. Ругаю себя последними словами за вчерашний разговор. Может быть, именно он и стал для нее последней каплей?
Хотел бы я злиться на нее. Но не нахожу ни единой зацепки. Она во всем была честна. Не скрывала, что скоро уедет. И ничего не обещала.
Еле слышно открывается дверь, и в проеме угадывается макушка Петровича. Он полушепотом спрашивает:
- Можно?
- Входи, Петрович, - говорю устало, понимая, что объяснений не избежать.
Он осторожно входит, тихонько прикрывая дверь, и мнется на пороге как не родной, что немудрено, раньше я не позволял себе быть по отношению к нему таким засранцем.
Поднимаюсь с места и за руку веду его от порога к стулу, осторожно усаживая. Он обеспокоенно спрашивает:
- Что случилось, Вадим? Ты… курил?
- Да, курил, Петрович. И… прости меня. Сам не знаю, что на меня нашло. – Хотя, нет, вру. Знаю!
- Да что происходит, Вадим? Ты что, с Олей поругался?
- Не ругался я, Петрович. Она просто ушла.
- Как ушла? - Всплескивает он руками, округляя глаза. – Куда ушла?
- Ели б я знал…
- В смысле – знал? А ты, что, не знаешь?
Пересказываю вкратце сложившуюся ситуацию, поражаясь сам себе: я прямо в сказку попал, из которой девушка наутро исчезла.
- Сынок, ты не расстраивайся, мы что-нибудь придумаем!
Я горько усмехаюсь. Мне бы его уверенность!
- Это же не иголка в стогу сена, в конце концов! - Гнет свою линию Петрович. – Найдем и вернем! Слышишь?
Глава 2. Ольга
- Ну, давай, рассказывай! – Решительно заявляет мама, вставляя длинную сигаретину в мундштук.
Я вернулась позавчера, весь вчерашний день до самого вечера провела в офисе, а сегодня с утра дети предложили поехать в гости к маме. Олег не составил нам компанию, сославшись на усталость после рабочей недели, что вовсе не понизило градус нашего энтузиазма.