Глава 1. Переселение
Если и существует баба-яга, то она именно такая: седые волосы космами спускаются на плечи, крючковатый нос с бородавкой, бесцветные глаза. Я словно угодила в сказку. Того и гляди, посадят на лопату и засунут печь. Вот, кстати, и она в углу.
— Как звать-то? — голос старухи был под стать фольклорной внешности — каркающий, хриплый, но пахло от нее приятно — травами. И одета она была опрятно: светлое платье и цветастый передник не вписывались в образ старой ведьмы.
— Анна, — представилась я.
— О чем мечтаешь, Анна? — старуха усмехнулась беззубым ртом, указав мне на колченогую табуретку.
Я с облегчением села. Потолки в избе низкие, я пригибала голову, чтобы не задеть связки трав, развешанные повсюду. Теперь в волосах полно травы, словно я с любовником резвилась на сеновале.
Как меня сюда занесло? В магию, ведьм и прочую чепуху я не верю. Но когда человек в отчаяние, он готов на все. А я дошла до точки. Уже и не помню, у скольких врачей побывала, сколько процедур перепробовала. Все без толку. В последний визит репродуктолог отводила глаза и бормотала о том, что не всем можно помочь. Она не сказала этого вслух, но я не тупая, поняла: я как раз из тех, кому помочь нельзя.
Детей у меня не будет. Мне сорок два года. Позади с десяток ЭКО, проданная машина и двушка обмененная на однушку (на процедуры нужны деньги), куча долгов и одиночество. Родители умерли, личная жизнь не заладилась. Заветная мечта стать матерью оказалась несбыточной. Поэтому я здесь — в богом забытой деревне сижу напротив незнакомой старухи, надеясь, что она как-то все исправит. Люди говорят: старуха творит чудеса, а я чертовски нуждаюсь в чуде.
Сама не заметила, как рассказала все старухе. Словно на приеме у психолога побывала. Слова лились и лились из меня, вместе с ними лились слезы. Хотя я не собиралась плакать, более того считала унизительным демонстрировать свои слабости на людях.
Старуха слушала, кивала, а когда я замолчала, обошла меня несколько раз кругом и вынесла вердикт:
— Безнадежно, — покачала она головой. — Не будет у тебя детей. Это тело не способно выносить и родить.
— И что же мне делать? — в груди что-то оборвалось. Нить, связывающая меня с жизнью. Плечи опустились, я ссутулилась.
— Сменить тело, — старуха ответила так, будто это что-то само собой разумеющееся. Будто каждый день сотни людей только и делают, что меняют тела. Раз — и новая обертка.
Не знаю, почему в ту же секунду не ушла. Просто ноги не слушались. Старуха несла явный бред — в ее возрасте маразм обычное дело.
— На что ты готова ради исполнения своего желания? — прищурилась старуха, снова присаживаясь напротив меня.
— На что угодно, — пожала плечами. — Мне терять нечего.
— Откажешься от работы, друзей, от всего что знаешь и что тебе дорого?
— Не велика потеря. Работа у меня такая, к месту не привязана. Я — переводчик. А кроме пары подруг у меня и нет никого. Но у них семьи, дети. Вряд ли будут по мне скучать.
— А ты по ним?
— С этим я как-нибудь справлюсь.
— Пути назад не будет. Это решение невозможно отменить, — предупредила старуха.
Я кивнула, так как в горле пересохло. Странное покалывание в кончиках пальцев быстро распространилось на все тело. Это был не страх, а скорее предвкушение. Точно вот-вот произойдет что-то грандиозное.
— У меня высокий тариф, — старуха заговорила как заправский бизнесмен, что не вязалось ни с ее образом, ни с обстановкой.
— Я привезла деньги.
Я достала из сумки пухлую пачку налички, перетянутую резинкой. Ровно сто тысяч. Старуха забрала пачку и, послюнявив палец, пересчитала купюры.
Это мои последние сбережения. Глядя, как старуха убирает деньги в карман на переднике, я испытала укол жадности. Куда она тратит деньги? Не похоже, что на дом. Изба давно покосилась и нуждается в ремонте. Крыша протекает, а половые доски местами сгнили.
До того было жаль расставаться с деньгами, что я сказала:
— Я слышала, у таких, как вы — людей с божьим даром — считается грехом брать плату за помощь.
— Не сравнивай. Я не все. Другие дают иллюзию. Помашут руками над головой и говорят — ступай домой, милочка, все будет хорошо. Я ничего не говорю, я делаю.
— И что вы сделаете? — я по привычку кусала губы.
— Я дам тебе тело способное зачать и родить. А дальше уже сама.
Я часто заморгала, переваривая услышанное. Не то, чтобы я была против, но за столько лет сроднилась с этим телом и менять его не планировала. Я обхватила себя за плечи, словно обнимая друга перед долгой разлукой.