Юный лекарь принялся за готовку, а Карт, как это бывало в последнее время, расположился неподалёку от него. Лее нравилось сидеть рядом и наблюдать, как эти двое тихонько препираются. Они редко сходились во мнения, поэтому они устраивали маленькие словесные баталии почти каждый вечер. К счастью, они ещё ни разу не сумели поссориться, так что пикировки доставляли им своеобразное удовольствие.
Когда они спорили, то напоминали Лее воробья и филина. Лем настойчиво чирикал, доказывая свою точку зрения, и защищался изо всех сил, а Карт лишь изредка ухал, отвечая на тычки воробья. Иногда девушке казалось, что мужчина вообще не обращал внимания на то, что говорил Лем, хотя на самом деле он слушал очень внимательно.
К удивлению девушки, в этот раз оба молчали и даже не пытались заговорить друг с другом, а через некоторое время чтец вышел из домика, оставив молодых людей вдвоём.
— Лем, что-то случилось? С тех пор как вы вернулись, вы необычайно молчаливы.
— Всё в порядке, вроде бы.
— Это как-то связано со мной?
— Нет, – пересиливая себя, соврал Лем.
— Точно?
Девушка посмотрела в глаза юноши, и тот не выдержал и выпалил:
— Он знает! Всё знает!
— Что знает?
— Он знает, кто вы! Знает и молчит!
— Вы уверены, Лем?
— Да! Он подтвердил, что знает.
— Ясно…
— Видите теперь, почему мне сложно быть спокойным?! – юноша так распалился, что начал махать ножом и порезался.
Мальчик засунул палец в рот и продолжил:
— Так нельзя! Вы так мучаетесь, пытаясь вспомнить своё прошлое, а он молчит!
— Успокойтесь, Лем. В этом нет ничего страшного. Я думаю, что он прав.
— Как это? – юноша так удивился, что замер.
— Вы можете быть уверены, что если он мне расскажет, то я всё вспомню?
— Конечно!
— А я не уверена. Ведь может случиться так, что его слова и прошлое, которое он расскажет, покажутся мне чужими. Ничего не значащими. Всего лишь набором фактов. А что… – голос девушки прервался, но она взяла себя в руки и продолжила: – Что если я возненавижу себя за то, кто я есть? За то, что я сделала в прошлом? Вдруг… Вдруг я не захочу возвращаться к себе такой?
— Тогда… Тогда вы можете и не возвращаться! Всё просто.
— Вы думаете, это так просто? Память уже возвращается, и с каждым воспоминанием мне становится лучше. А может быть, и наоборот – как только мне становится лучше, я что-нибудь вспоминаю. Поэтому я боюсь, что если я не захочу вспоминать, не захочу возвращаться к прошлой себе, то я затяну своё выздоровление. Или вообще прекращу лечиться.
— Но… Это ведь ужасно!
— Вот видите! Велика вероятность, что я кто-то достаточно известный, раз Карт меня узнал. А ещё меня ищут, что тоже говорит о многом. Я, конечно, не думаю, что я совершила какое-то страшное преступление, иначе наш добрый друг отвёл бы меня к тем, кто был в деревне. Значит он либо считает меня несправедливо осуждённой, либо просто за мной ведётся охота, и он хочет меня защитить, а следовательно, он хорошо ко мне относился. Или сочувствует мне. А может, просто привык ко мне. Или считает глупым отдавать того, о ком заботился целых два месяца. Кто знает? Сложно сказать, каковы его истинные мотивы.
Девушка замолчала, задумавшись о чём-то, улыбнулась своим мыслям и продолжила:
— Лем, ведь я могу обращаться к вам на «ты»? – Юноша покраснел и закивал. – Спасибо. Ты знаешь, Лем, это неважно, какие мотивы у Карта. Он помогает мне, тебе и так ли важно из-за чего? Доброе дело – это доброе дело, вне зависимости от того делается оно от чистого сердца или из корыстных побуждений. Я в это верю. Хочу верить. Потому что мне кажется, что даже доброе дело, выполненное за деньги, ведёт к тому, что человек и дальше продолжает делать добро. А ещё… Когда человек совершает добрый поступок, то он хотя бы на мгновение становится добрым и сам, а разве это не прекрасно?