Василий встал.
— Правду молвишь, Герасимович. Помалкивать до поры до времени буду. А за науку спасибо тебе.
— Какая наука! Постарше будешь чуток — горячка-то сойдет. Женись скорей.
XVII
Когда после осмотра новых, указанных Рощиным, рудных мест Андрей Родионович спросил Ефима Ястребова, много ли залегает тут руды, тот ответил: «Велия тьма». Ответ понравился заводчику, и он неоднократно повторял эти слова. Если случалось ему посылать кого-либо из приказчиков на новое место, Баташев так и говорил: «Поезжай в Велию тьму». И вскорости сложилось, а потом уже накрепко пристало к той местности название «Велетьма».
Постройка Велетьминского завода шла быстро. Андрей Родионович часто наведывался туда, самолично присматривал, как велись кладка домны, сооружение сараев для молотовой фабрики и плющильного стана. Каменщики и плотники, согнанные из разных мест и сбитые в артели под началом хорошо знавших каменное и плотницкое дело мастеров, работали не столько сноровисто, сколько старательно. Благодаря их старанию получалось все ладно, и хозяин был доволен.
Баташев торопился. Подгоняли его получаемые одно за другим письма от брата, проводившего теперь значительную часть времени в Санкт-Петербурге. Иван извещал о все новых и новых требованиях Адмиралтейства и военного кабинета, во главе которого стоял граф Чернышев. Обстановка, сложившаяся на театре военных действий, заставляла русских генералов оснащать новые корабли, снаряжать все новые дивизии.
24 июня 1770 года русский флот встретился в Хиосском проливе с превосходившими его численностью турецкими военными кораблями. Бой был непродолжительным, но жарким. Не выдержав натиска, турки бежали в находившуюся поблизости Чесменскую бухту. Закрыв им своими фрегатами выход из бухты, русские моряки, использовав попутный ветер, направили на вражеский флот легкие суда — брандеры, наполненные горящими бочками со смолой и дегтем. Корабли противника запылали. Морская сила Турции оказалась подорванной.
Но для полной победы над врагом этого было далеко не достаточно. Выиграть войну представлялось возможным при условии разгрома сухопутных войск. К тому же приходилось учитывать, что в Чесме погиб не весь флот Османской империи. Немалое количество военных турецких судов находилось в боевой готовности, и их команды ждали лишь приказа, чтобы вступить в новую схватку с русскими.
Поэтому и шли заказы на железные заводы Демидовых, Баташевых, Шуваловых и других, для кого война сулила баснословные барыши и почести. Выполняя царскую волю, Андрей Родионович прилагал все усилия к тому, чтобы как можно больше лить пушек, готовить штыков и сабель. Нередко его можно было видеть на заводах не только в дневное время, но и ночью. Сопровождаемый Мотрей и рунтами, он обходил домны, молотовые фабрики, подолгу стоял у сверлильных станов, где готовились стволы орудий, до хрипоты спорил с приехавшим от казны приемщиком лейтенантом флота Перхуровым по поводу их качества. За дни, прошедшие после получения рескрипта императрицы, доставленного Кайсаровым, он похудел и осунулся, глаза его приобрели какой-то особенный блеск, на высокий лоб легла глубокая борозда, отчего все лицо приняло сосредоточенный и более суровый вид.
За неделю до рождества на Нижнем заводе, где происходило сверление пушек, случилась неприятность: мастеровые, приставленные к сверлильному стану, где-то допустили оплошность, и у двух стволов «малость калибры перегнуло». Выслушав сбивчивый доклад смотрителя о происшествии, Баташев решил самолично выяснить причину такого конфуза. Крутой на расправу, он распорядился посадить всех виновных под замок, а потом устроить им такую экзекуцию, чтобы не только они, но и все другие работные надолго запомнили, какое наказание ждет нерадивых. Сопровождавшие хозяина рунты тут же похватали работных, среди которых оказались недавно начавшие здесь работать Архип и Петруха, и поволокли их в холодную.
С грохотом закрылась за беднягами тяжелая, кованная железом, дверь. Страшась того, что ждет их, работные молча сидели на земляном полу деревянного амбара. Сквозь толстые стены им не слышно было, как воют прибежавшие к каталажке их жены.
Лица сидевших были угрюмы. Каждый пожимал, что наказание им будет дано самое тяжелое. Одно дело, когда смотритель прикажет наказать виновного, другое — барское распоряжение. Уж тут заводской кат постарается!