Василий помолчал.
— Ну ладно, быть по-вашему. Другого пути оружие достать не вижу. Только вот что: товары, какие на баржах возьмем, народу раздавать будем.
— Вот это так!
Наутро Рощин с Тимохой отправились в разведку.
Проводив товарищей, Парфен задумался над тем, как им вести лесную жизнь. Кому-то надо было быть атаманом. Опыт, полученный в войске Пугачева, подсказывал, что без главаря ничего не получится. Но кому быть им? Тимоха смел, но горяч, несдержан. Рощин для этого лучше подойдет. Рассудителен, а главное — Баташевы ему враги кровные.
Когда Василий с поповичем вернулись, Парфен собрал всю ватагу и рассказал о своих предложениях. Его все поддержали. Так Рощин стал лесным атаманом.
XXV
Привольны леса муромские. Всем богаты они: и белым грибом наваристым, и лечебной ягодой черникою, и медом дупляным сладким. Всем дают они прибежище: и зверю разному, и беглому люду крестьянскому. Есть в них и такие места, где не ступала нога человеческая. А в иных и бывали охотники, да боятся вновь заглядывать: страшны топи болотные непролазные, дебри лесные непроходимые.
Худая молва идет в округе и о Лысой горе, что виднеется на правом берегу Оки пониже Елатьмы. Раньше река возле самой горы текла, Черный яр омывала, а потом в сторону ушла, бросила русло свое привычное. Говорили охотники — лесовые люди, — что не вытерпела Ока дел бесовских, не захотела смотреть, как в Иванову ночь ведьмы на Лысой горе шабаш справляют.
Убежать-то убежала, а старицу — старое русло свое — не совсем покинула, все так же ее заливает. Плещется потихоньку волна у Черного яра, слушает, как наверху сосны шумят.
О чем шумят — неведомо. То ли на старость свою ветру жалуются, то ли о том, что видят вокруг, друг другу рассказывают. Кто их поймет!
Вот здесь и выбрали Рощин с Тимохой место для становища. Хорошее место, укромное.
И еще одно местечко им понравилось. Верстах в пятнадцати вниз по течению Оки речное озеро в лугах нашли.
В него никаких ручейков не впадает, а из него глубокая речка течет. Видать, сильно бьют холодные ключи подземные.
Посмотрел на озеро Тимоха, сказал Рощину:
— Челны способно в озере прятать, не скоро найдут. И в Оку выплывать ладно. Место укрытное.
Через день на Лысую гору перебралась вся ватага. Вырыли землянки в лесу, моху сухого натаскали, настелили на лежаки. Сухо, тепло. Печи сложить — зимовать можно.
Устроившись, принялись челны из лип столетних долбить, а потом днища у них просмаливать. Получалось хорошо, ни один челн течи не дал. Хоть пятеро садись — не потонет.
Вначале по старице в челнах плавали, управлять ими учились. Митька сперва сказал было:
— Велико дело лопатой воду загребать!
А в весла сел — осрамился. Весло то глубоко в воду зароется, то по верху скользнет. Лодка на месте вертится, вперед не двигается.
Рощин взялся за дело со всей серьезностью. За ним и остальные научились челном управлять.
Как только все грести приобыкли, челны переправили на озеро. Было оно колодливо — все дно дубами погнившими завалено. Но Рощину с Тимохой того и надобно: никто рыбалить не забредет, их посудины не обнаружит.
Вначале ден пять на озере жили — высматривали: какие и куда по Оке суда плывут, сколь народа на них, нет ли оружных. Наконец решили: пора за дело!
Удача сопутствовала им. На первой же барже, не встретив почти никакого сопротивления, взяли они десятка два ружей и пять бочонков пороху. Мокшан, ограбленный в следующую ночь, был полон муки. Команда его, состоявшая из трех крепостных мужиков, один из которых был за старшего, не колеблясь, решила присоединиться к ватаге Рощина.
— Домой нам все одно дороги нет, — сказали они.
Муку сложили в укрытном месте на берегу, потом перетаскали поближе к становищу. На мокшане Тимоха сплыл верст за десять вниз, а затем, найдя место поглубже, пробил топором дыры в днище, и судно, загруженное камнем, потонуло.
Осмелев, Рощин с ватагой вышел на добычу в третий раз. И снова удачно. Приказав сопровождавшим баржу бурлакам молчать до самого Богородского, куда они плыли, Василий распорядился переправить на берег все до одного тюки, заполнявшие вместительный трюм. В них оказались купеческие товары: полотно льняное, сукна тонкие, несколько кусков бархата. В двух тюках была одежда.
— Вот это кстати! — обрадованно сказал Василий, глядя, как на свет появляются все новые сюртуки и чуйки.
Через час оделись во все новое. Каждый подобрал себе подходящую одежду, только Тимоха, как ни старался, не смог найти по своему росту. Рукава сюртука, который в конце концов он напялил на себя, приходились ему чуть не по локоть. Но ничего не поделаешь, другого, более подходящего, не нашлось.